— Говорю же — слухи, — ухмыльнулся я. — Нельзя верить всем сплетням.
— Я сказала только мужу, — призналась Марина. — Но он ни с кем не общается, так что…
— Да это и не важно, — отмахнулся я. — Так чего ты хотела? Для чего позвала меня сюда?
— Ты можешь сделать так, чтобы Семёнов не увольнял меня?
— Зачем? Тебе ведь не нравится эта работа.
— Мне не нравится, когда всё разворовывают и набивают себе карманы. А свою работу я люблю, и своих людей тоже. Он ведь без меня пропадут, — чуть тише добавила она.
— Часть из них хочет уйти за тобой — куда ты, туда и они. Ты им как мамка, — хмыкнул я. — Найдут себе новую работу, не вижу в этом проблемы.
— Да? Кем? — ехидно поинтересовалась Зорькина, посмотрев мне в глаза. — Уборщиками общественных туалетов? С рабочими местами в нашем городе не очень. Хотя, откуда тебе знать, золотой мальчик.
— Тоже верно, — согласился я. — Я ведь с детства кушаю с золотой ложечки и сру в золотой горшок.
— Тебе отец подарил целый завод, — уколола она меня в ответ. — И ты пошёл работать на склад, потому как тебе не хватает острых ощущений. Я над тобой издевалась, чтобы ты понял, каково это — быть обычным человеком.
— Да? Ну спасибо за науку.
— Прости! — стушевалась моя собеседница. — У меня муж, инженер с тремя вышками, знает пять языков, разбирается в управлении, три года назад руководил одной из ваших контор — он всего достиг сам, своим умом и старанием. Но после увольнения не может найти работу в этом сраном городе!
— Не может, или не хочет после руководящей должности опускаться на ступень ниже? Страдает и жалеет себя?
— Ты не понимаешь. Ему тяжело…
— Сидеть три года на шее жены не тяжело?
Марина нахмурилась и задумчиво посмотрела в окно.
— Ты не поймёшь, — решила она. — Мы говорим на разных языках.
— А ты попробуй объяснить, скажи это вслух, — усмехнулся я. — Может, это ты чего-то не понимаешь. Сейчас твой муж выглядит как обиженный ребёнок, который упал и не может подняться. Рассказывай, что в нём такого, за что ты его так любишь и защищаешь? Мне даже стало интересно, чем он лучше меня, например.
— Всем! — снова за секунду вспыхнула она. — И он не обиженный ребёнок, неспособный подняться на ноги! Сейчас Алан занялся творчеством. И я верю в него. Последний год он пишет музыку, очень красивую музыку…
— И все это время сидит дома у тебя на шее? — не смог удержаться я.
— Он творческий человек! И я поддерживаю его во всём.
— Ох уже эта слепая любовь, — покачал я головой. — Ты ничего не видишь дальше собственного носа. А знаешь, готов поспорить, что именно из-за своего мужа ты здесь сейчас разговариваешь со мной. Я тут прикинул, — я ненадолго задумался, перебирая в уме варианты, — это он заставил тебя пойти на шантаж и угрозы. Так ведь? Вот твой Аланчик и показал своё истинное лицо. Опустился до методов Гордеевых?
— Нет. Он не просил шантажировать, — Марина опустила свои васильковые глаза. — Просто, у него на носу запись альбома, нам очень нужны деньги, и терять работу я сейчас не могу. А ещё у нас кредит, ипотека, дочь учится в дорогом институте — на это всё уходит просто прорва денег! Я не могу подвести свою семью.
— Так что, помочь тебе деньгами? — усмехнулся я.
— Мне не нужны твои деньги! — разозлилась Марина. — Мне нужна работа, которую я заслужила! И я хочу, чтобы меня не увольняли по надуманному поводу. Это несправедливо!
— Ого! Давай ты немного успокоишься, выдохнешь. Сердечко нужно поберечь, учитывая твой возраст.
— Ты можешь вернуть мне работу или нет? — почти прошипела Маринка мне в лицо, не дав договорить.
— За что тебя уволил наш драгоценный Виктор Андреевич?
— Это имеет значение?
— Вообще — нет, — пожал я плечами. — Просто интересно.
— За растрату, — сквозь зубы процедила она.
— Тебя? За растрату?
— У Кости, нашего мастера, родился сын, ну я и выписала ему премию, а провела её как помощь инвалиду, иначе Виктор Андреевич не подписал бы.
— Так тебя по статье за махинации увольняют? Интересно. Не так-то легко тебе будет найти новую работу теперь. Не хочется это произносить вслух, но Андреич прав — это чистой воды воровство, причём из моего кармана.
Марина насупилась, тяжело вздохнула и снова отвернулась от меня.
— Ладно. Считай, ты принята обратно с испытательным сроком, или как там это называется. Только пообещай больше не воровать.
— Спасибо! — она выдохнула и натянуто улыбнулась мне. — Я обещаю. Только и ты пообещай, никаких больше задержек по зарплате, оплата переработок и… Хотя бы это пообещай.