Вот только парень, лежащий сейчас перед Гордеевым, никак не мог быть девяностолетним стариком. Он выглядел лет на двадцать, двадцать пять от силы. Хотя, что-то схожее с Гольдманом у него было, словно эти двое состояли в очень близком родстве.
— Так. С этого момента поподробнее, — Гордеев собрался с мыслями и вопросительно посмотрел на дочь.
— Это улучшенная формула Регенерационного препарата — в десятки, в сотни раз мощнее и эффективнее. Теперь это не просто регенерация, а полное омоложение организма, приведение его в идеальную, пиковую форму.
— Что за побочки? — сразу уловил суть Гордеев, глядя на связанного беспомощного подопытного. — Ты вообще знаешь, что твои сотрудники дали тебе кличку?
— Знаю. Лиза-побочка, — ничуть не смутилась Елизавета Гордеева. — Но мне это даже нравится. На самом деле — это неудивительно. Назови мне хоть одного учёного, который смог сделать что-то подобное, да ещё в такие короткие сроки! Не можешь?
— Поверю тебе на слово, — проговорил Гордеев, склонился над обездвиженным Гольдманом и посмотрел в его помолодевшие, но ещё более безумные глаза.
— Вот именно! — ответила Лиза на свой же вопрос. — Неудивительно, что побочки вылазят. Но результат ведь того стоит?
— Стоит. Наверное…
— Вот!
— Так что за побочки? — отец Лизы отвернулся от помолодевшего старика и снова повернулся к девушке.
— Да, там… — беззаботно отмахнулась она. — Всё, как и в прошлый раз, как в первой версии Регенерации. Препарат схожий, вот и симптомы побочек схожие: помутнение сознания, приступы ярости, жажда убийства, бешенство, агрессивность, паранойя… В прошлый раз я с этим справилась, справлюсь и сейчас.
— Но использовать его уже можно?
— Нет. Нельзя, — тяжело вздохнула девушка и покачала головой.
— Почему?
— Этот… — Лиза кивнула в сторону лежащего на койке человека. — Уже неделю дикий.
— Неделю? — удивлённо вздёрнул брови Гордеев. — Прошлый раз негативное действие твоей химии длилось несколько часов.
— Я же говорю, этот препарат не такой. Это не просто регенерация, это вечная жизнь и вечная молодость, пап! Перманентная регенерация и обновление клеток, отращивание потерянных конечностей, даже зубы новые проклёвываются. А это вообще за пределом реальности. Зубы! — воодушевленно повторила Лиза и кивнула в сторону подопытного Гольдмана. — Мы ему уже третий раз клыки рвём, чтобы он не перегрызал намордник, а они всё растут и растут.
— Хм… Интересно. И сколько продлится это состояние бешенства?
— Боюсь, это навсегда. Я работаю над улучшенной формулой. — Лиза виновато развела руки в стороны. — Главное, что у меня вышло, пап. Вышло! Осталось самое простое — доработать.
В свою дочь Гордеев верил. Если Лиза сказала сделает — значит, сделает. Вопрос только в средствах и времени. Ни того, ни другого Михаил Сергеевич для свое дочери не жалел, поэтому оставалось просто ждать результата.
— На себе хоть не испытывала в этот раз?
— Ну пап! — капризно надула губки молодая учёная. — Я же сказала, больше не буду.
— Не будет она, — сварливо проворчал Гордеев, и на него нахлынули воспоминания…
Несколько месяцев назад Лиза смогла создать препарат, который заращивал раны, лечил болезни, действовал как противоядие от большинства известных ядов и казался безумно полезным. Хотя, почему казался — он таковым и был. Это был прорыв с большой буквы! Лиза сумела сделать то, что обещала отцу почти четыре года назад.
Молодая учёная так воодушевилась своим успехом, что не сдержалась и испытала своё изобретение на себе. Нет, не сразу, конечно. Его дочь никогда не была дурочкой, но опыт предшественников, стоявший у неё перед глазами, достижения и успехи её кумиров, ненавязчиво подталкивали девушку идти по их стопам.
Профессор Смородинцев, автор вакцины от полиомиелита, в первую очередь опробовал своё изобретение на себе, потом на своей внучке, и лишь потом на остальных людях. А чуть позже, на второй своей внучке испытал вакцину от кори. Добрый такой дедушка…