– Храни вас Небеса.
Каэрвен церемонно раскланялся и помог лорду сесть в седло.
Трайни также забрался на кобылу такой же масти, что и жеребец, и они медленно двинулись со двора.
Белый Ворон не оборачивался на замок, хотя очень хотелось. В сущности, ему нечего было тут жалеть, кроме своих книг и комнат, но в сердце острой занозой засело воспоминание о принцессе Лорне. Белый Ворон чувствовал, как будто в нем что-то сломалось в тот момент, когда он смотрел на слезы девочки и слушал ее крики.
Он не питал иллюзий: это всего лишь неожиданный каприз романтично настроенной девочки, слишком рано начитавшейся баллад и романов, наслушавшейся от высокородных девушек про любовную науку. Но все же сердце ныло, и Белый Ворон погрузился в глубокую задумчивость.
Третий ехал по улицам, уронив голову на грудь, и неосознанно тер правое запястье. Там немного жгло, словно от укуса насекомого. Но если бы Белый Ворон оторвался от своих раздумий и посмотрел на внутреннюю сторону запястья, он бы увидел, как там проступает тонкими царапинами некий символ, похожий на птичий след на снегу. Ровно в том месте, где руки альбиноса мимолетно коснулись пальцы миледи Воронов, так, что он этого не заметил.
Глава 9
Во дворце шел пир. Ярко пылали факелы на стенах, ослепительно сияли светильники. Играла музыка, шумела разношерстная толпа, ломились от яств и напитков столы. Эннобар был весел и часто поднимал полный кубок, призывая всех отдать дань Богу Хмеля.
Младший Ворон стоял у выхода на балкон, наблюдая за танцующими в центре залы. Сам он танцевать не умел и не любил. Но уйти с пира не мог: миледи Воронов приказала всем сыновьям осваивать придворные порядки.
Вдруг Младший брат увидел на противоположном конце залы хрупкую фигурку, точно так же жмущуюся к балкону. Младший Ворон улыбнулся и стал торопливо пробираться по стенке туда. Эйнли, словно почувствовав его взгляд, обернулась. Ее щеки вспыхнули румянцем, а глаза заблестели.
– Вы разве не танцуете? – спросила она.
– Нет уж, это без меня, – ответил Младший. – У меня и так голова разболелась.
– Но это же так весело! – воскликнула Эйнли, завороженно наблюдая за танцорами. Мелькали пышные платья, сверкали драгоценности. – Я бы на вашем месте плясала до утра!
– Так отчего не спляшешь? – спросил Младший.
– Что вы, на королевском пиру танцуют только высокородные! – возмущенно заметила Эйнли. – Я рада уже и тому, что могу смотреть, как они ловко кланяются и изящно кружатся. А уж музыка какая – словно с неба льется!
Младший пожал плечами. Конечно, на бедную деревенскую девушку блистательный пир во дворце должен был произвести неотразимое впечатление. Он уже собрался предложить Эйнли принести ей лакомство со стола или кубок вина, как вдруг его окликнули:
– Лорд Младший Ворон, приветствую вас.
Младший обернулся и поспешно поклонился: к нему подходила высокая красивая девушка с густыми каштановыми кудрями, щедро рассыпавшимися по плечам. Гибкую фигуру облегало струящееся и многослойное верхнее платье из синего шелка, расшитого золотом и серебром. Поверх платья крепилась льняная накидка ярко-красного цвета, которая не скрывала рубинового ожерелья с подвесками из разноцветных камней.
– Доброго вечера вам, принцесса Рона.
Старшая дочь короля довольно улыбнулась и протянула руку для поцелуя. Ей уже исполнилось семнадцать, и она была очень хороша: румяные щеки, ярко-голубые, отцовские, глаза, его же упрямый подбородок и высокий лоб. Портил красоту принцессы только пустой взгляд, в котором мелькали тщеславие и надменность.
После вторичной женитьбы отца Рона, которая была первой дочерью и которую баловали все подряд, сначала замкнулась в себе. Думали, это от горя, но принцессу обуревали совсем другие чувства. Рона неистово злилась на отца, на мачеху и на всех придворных, которые, едва завершился траур, тут же забыли о почившей королеве и принялись уговаривать Эннобара жениться вновь, чтобы обзавестись наследником.
Рона старательно занималась с воспитательницами, преуспевая в науках и манерах, старательно играя роль достойной дочери короля и будущей королевы. Но изнутри ее грызли обида, боль и страх, иной раз такие сильные, что нежно улыбающейся на публике принцессе было тяжело дышать.
Рона прекрасно понимала, что, родись у отца наследник, ей уже не видать ни трона, ни наследства. Покойная королева, которую Эннобар взял по сговору в одном из четырех главных родов королевства, была образцом благородной миледи, хотя и не отличалась особой красотой. Но она была умна и умела обходиться с мужчинами.