Прапрадедушка сделал все в точности, как велела ему птица Все Хорошо. Он спустился через огромный светящийся глаз Аахи и попал неведомо куда. В этом чудесном месте над головой висело полотно - голубое и ясное, и по нему плыло нечто белое и пушистое. Он также увидел огромную синюю воду небывалой чистоты. Под ногами шуршало то желтое, то зеленое. И все было мягкое и приятное. А дышалось так, как дышится только однажды – когда раскрываются лепестки плода, и ты рождаешься. Прапрадедушка был счастлив. Он закопал позвонки, как завещала птица Все Хорошо, расположив их в том порядке, как они были в ней самой, и стал ждать, когда закроется один глаз Лютого Аахи – светящийся и горячий, а откроется другой – холодный и тусклый, чтобы вернуться.
Надо сказать, что когда Прапрадедушка проходил через светящийся глаз – ужасно горячий, он полностью обгорел – шерсти теперь не было вовсе, гладкая, как лист, зеленая кожа блестела, уши опали, глаза, и без того завидные, выпучились еще сильнее, хвост отвалился. От птицы Все Хорошо и вовсе мало что осталось – одни позвонки да маленький бурый комочек сердца, не больше новорожденного плода. Вся она сгорела.
Счастливый и вдохновленный полученным откровением, Прапрадедушка вышел прогуляться перед обратной дорогой. И вдруг встретил кое-кого.
Был поздний вечер, взошла луна, и бармен нетвердой походкой направлялся в сторону моря – освежиться. Ему показалось, что дорогу перебежало что-то неказистое, сухопарое и зеленое, с большой, однако, головой. Бармен поклялся на утро начать отжиматься и неделю не употреблять. И для верности кинул в то, что вроде бы притаилось в кустах акации, огрызок.
Прапрадедушка пришел в жуткое волнение – никто из тех, кто родился с ним на одном дереве, не мог похвастаться, что менялся с пришельцем. А тем более с мертвецом. Он с благодарностью принял огрызок и взамен бросил бармену из кустов сердце птицы Все Хорошо. А что ему еще оставалось – он же был абсолютно голым! Бармен ухитрился поймать сердце, и спьяну решив, что к нему почему-то вернулось его собственное яблоко, откусил его, прожевал и съел. На вкус оказалось ничуть не хуже.
Но бармен был плохим человеком, и делал плохие вещи. Он не был достоин того, чтобы никогда не уставать. Например, он тайком плевал в коктейли тех людей, которые ему не нравились. Бедный Костя Корочков со своей аллергией и новым костюмом как раз и попался под горячую руку.
А что дальше? Прапрадедушка благополучно вернулся туда, откуда явился – на спину Лютого Аахи. Он бережно опустил огрызок в мутные воды, омывающие подмышку великого зверя. Где тот споро вызрел в неслыханную мешанину из песка и яблок. Время на спине Лютого Аахи текло быстрее, чем у него внутри – переваривание – дело непростое - никого из тех, кто был рожден с Прапрадедушкой на одном дереве, он уже не застал.
9
Тетушка отправилась продавать свой виноград курортникам, а Арина-Марина полезла на задний двор - изучать камни. Камни были гладкие, словно их кто водой облил. Арина-Марина потыкала их ногой. Поковыряла палкой. И вправду - будто из земли росли - огромные разбухшие семена. Но увеличились ли они со вчерашнего дня, было непонятно. Щенок вертелся около, нюхал дорожку к калитке и рычал. Вдруг он залаял. Камни и вправду задвигались - один не спеша поменялся с другим местами. Арина-Марина отпрыгнула к забору. Она дышала тяжело и смотрела во все глаза. Щенок припадал на задние лапы и голосил.
И вдруг калитка открылась. Арина-Марина с ужасом увидела вместо лопухов и крапивы поле несуразных, размером с комод, бурых цветков с бутонами-раструбами. Она могла бы поклясться, что все они повернулись и посмотрели на нее. Воздух дрожал, будто сумрачное, подернутое дымкой марево. И при этом вся картинка чуть заметно двигалась. Она очень медленно, но все же неумолимо уплывала вперед.
- Э? - сказало зеленое, лупоглазое и морщинистое, выбираясь из бутона и выпрастывая ногу – бутон между тем смачно засасывал ее обратно. – Я за птичкой.
- Птичкой?
Камни треснули, раскрылись, и каждый выпустил столп разноцветного света.
«Может, до того они двигались, потому что должны были выстроиться как нужно? - подумала Арина-Марина, - чтобы теперь цвета шли по порядку».
Над виноградником сочными брызгами ягодного сока расцвела радуга.
А на горбушке радуги будто из бутона расцвела птица – сияющая, с умными раскосыми глазами и неправдоподобно вывернутым, загнутым кверху клювом.