– «Больше» – это тридцать? Пятьдесят?
– Нет. Десять. Одиннадцать. Двенадцать. Вряд ли больше.
Маркелов смотрел на нее так, будто она что-то не то говорила. Не оправдывала его надежд. Что-то другое он хотел от нее услышать.
– А позже он приносил домой деньги, много денег? Целый чемодан?
– Чемодан? – не поверила в возможность подобного Полина.
– Да. Много пачек. Пятьдесят. Сто.
Маркелов смотрел с надеждой.
– Нет.
– Вспомни, – попросил он. – Может быть, он не показывал тебе эти деньги. Но когда-то, возможно, пришел с нелегким чемоданчиком. А в том чемоданчике было восемьсот тысяч. Долларов.
– Нет.
– Но он хотя бы упоминал при тебе о таких деньгах?
– Нет.
– Он говорил тебе, что задолжал?
– Нет.
Полину саму тяготили эти ее постоянные «нет», ей даже неловко было перед собеседником, и тогда она сказала, стараясь сгладить возможное неприятное впечатление от своих удручающе однообразных ответов:
– Папа никогда не посвящал меня в подробности своего бизнеса. Наверное, считал, что я все равно ничего не пойму во всем этом.
И улыбнулась печально.
– Тут вот какая штука, – сказал Маркелов. – Твой отец получил кучу денег. И не вернул.
Склонил голову набок и посмотрел так, как обычно смотрят люди, безмерно удивленные каким-то обстоятельством. Как же так, мол, могло получиться? Я лично ума не приложу. А ты?
– Да, вы говорили, – кивнула Полина. – Восемьсот тысяч.
– Восемьсот тысяч долларов наличными. Это почти семь килограммов. Ты представляешь? Семь килограммов денег.
Он все так же смотрел на Полину – склонив голову набок.
– Они, должно быть, лежали в чемоданчике. И этот чемоданчик твой отец однажды принес домой.
– Почему же именно домой?
– Они пропали, эти деньги. Твой отец взял их, чтобы вложить в какое-то дело. Это был как бы кредит. Понимаешь? Люди его кредитовали. Он эти деньги вкладывает в свой бизнес, оборачивает их, получает прибыль, возвращает этот кредит с процентами… Так задумывалось. Но деньги он не вернул. Значит, он где-то есть, этот чемоданчик.
– Я не знаю.
– Вспоминай! – потребовал Маркелов с неожиданной жесткостью. – Чемоданчик этот вспоминай! Или что-то такое, что твой отец говорил об этих деньгах! Может быть, вы вместе с отцом совершали какие-то поездки?
– Какие поездки? – пожала плечами Полина.
– За город! В лес! Куда-нибудь в скалы! На берег озера! Куда угодно! И он с собой в поездку взял этот чемодан! По пути туда ты этот чемодан еще видела, а по дороге домой его уже не было! Вспоминай!
Полина замотала головой. Не помнила ничего такого. Маркелов смотрел на нее долго-долго, будто пытался понять, насколько она искренна, и когда поверил в то, что Полина действительно не в курсе, крайне опечалился – по нему было видно.
– Они захотят узнать, где эти деньги, – сказал Маркелов. – Они обязательно попытаются их вернуть.
– Кто?
– Те люди, которые кредитовали твоего отца.
– Вот эти, которые меня похитили?
Маркелов скривился так, будто только что съел целый лимон без единой ложечки сахара.
– Ты не поняла, – сказал он. – Твой отец был должен этим людям, которые тебя похитили. Частично он с ними расплатился, отдал им свои грузовики. Но оставалась еще часть долга. Эти деньги кредиторы хотели заполучить с тебя. У них, правда, не получилось. Мы их взяли, про них теперь можешь забыть. Но есть еще кто-то. Тот, кто дал твоему отцу те самые восемьсот тысяч наличными. И самое неприятное в том, что мы не знаем, кто они. Они никак себя не проявляют. Но обязательно проявят. Они придут к тебе, – Маркелов ткнул пальцем в направлении Полины, – и будут спрашивать, где деньги. Им просто некуда деваться. Им надо эти семь килограммов наличности вернуть. Они будут интересоваться тем самым чемоданчиком, о котором я тебя только что расспрашивал. Ведь они не знают, где искать. И начнут с тебя! Если тебя за сто тысяч отцовского долга убить хотели, то представь себе на минуточку, что с тобой сделают за восемьсот тысяч!
Он уже почти кричал, и то ли этот его крик, то ли страшные слова так напугали Полину, что она сжала руки в кулачки, замотала головой и воскликнула:
– Зачем?! Зачем вы мне это говорите?!
– Я хочу, чтобы ты уехала отсюда к чертовой матери! В Салехард, в Улан-Батор, в какой-нибудь там Пномпень, но только чтобы никто-никто, ты слышишь?! – никто не знал, где ты, иначе эти подонки тебе голову открутят и собакам на съедение выбросят!
Глава 22
У нее были деньги и был загранпаспорт, а больше для полета на Кипр ничего не требовалось. Пару раз позвонила в Питер тете Гале, но не дозвонилась, разговор отложила до вечера, помчалась в агентство, в котором обычно покупала авиабилеты. Был аэрофлотовский рейс на следующее утро, еще был рейс кипрской авиакомпании, на вторую половину сегодняшнего дня, но Полина не решилась улетать сегодня – все из-за того же разговора с Петербургом, потому что получалось так, что она летела в никуда, без телефонов и адресов, по которым она могла обратиться, и со сравнительно небольшой суммой денег, оставшихся у нее на руках после приобретения авиабилета.