– Приветствую тебя, капитан Магнус, – Гектор протянул шведу руку, а викинги почтенно кивнули своему хозяину. – Наш поход…
– Где добыча? – Не дав пруссу договорить, хозяин конторы, неизвестно, спавший ли хоть раз за всю жизнь, сразу перешел к главному: – Что-то я не вижу у тебя мешков с золотом. Где вы таскались? Гектор, ты мне что обещал? Только не говори, что попросту гонял моих людей непонятно зачем.
– Э-э, ты понимаешь, Магнус… Мы нашли нечто гораздо более ценное, чем золото и серебро. Видишь ли, то, чем мы завладели, орден оценит сверхположенного. Вас озолотят, мне надо только показать им эти бумаги…
– Что? Ты сказал бумаги? – кустистые брови капитана наемников грозно сошлись у переносицы. – Я дал тебе двух человек, чтобы вы разорили логово жестоких, но богатых разбойников, так?
– Так.
– А ты что принес? Бумаги?
– Да, – Пес слегка стушевался.
– А теперь приложи все усилия, дабы объяснить, каким образом связаны орден, твои бумажки и мое потерянное время и деньги, которые должен мне ты!
– Знаешь, тут такое дело… Как мы убедились на собственной шкуре, да и Тронд не даст соврать, те разбойники, о которых я говорил, на самом деле оказались инквизиторами, и никаких драгоценностей мы там не обнаружили, – исподлобья глянув на Тронда, Гектор, как всегда, не увидел на его лице ни малейших эмоций, а Гуннар продолжал все так же беззаботно улыбаться. – Нам очень повезло, что мы вышли оттуда живыми.
– Честно говоря, уж лучше бы ты там подох, Бронте. – По тону Магнуса невозможно было понять, разозлился он или же у него хорошее настроение. – Ведь от тебя нет ни малейшей пользы. Ты, как комар без жала, только и можешь, что жужжать, а укусить-то нечем. И зачем я только с тобой связался? Может, скажешь мне, наконец, остолоп и пугало, чтоб тебя акулы ободрали, огородное?
Гектор не нашелся, что ответить, и пока он соображал, Магнус обратился к Тронду на своем языке. Вмешиваться в их разговор прусс не решился, и, когда они закончили, швед махнул рукой в сторону незадачливого должника. Этот жест, в отличие от тона, Псу был предельно ясен, и он незамедлительно ретировался из рекрутской конторы. Через минуту за ним вышел Тронд. Он объяснил Гектору, что Магнус дает ему самый последний шанс и, если эти бумажки нельзя обменять на деньги в замке, Тронду велено зарезать паршивого прусса в подворотне как свинью.
Даже намека на тень улыбки на лице скандинавского воина Пес не заметил и беззаветно поверил во всю серьезность намерения сурового викинга выполнить приказ хозяина. Кишки Гектора за последнее время привыкли к разнообразным кульбитам, поэтому он даже толком не обратил внимания на их очередное сальто в своей утробе, но вязкая слюна все-таки предательски застряла в сухой глотке.
Оставалось надеяться только на Бэзила, и, если он обманул, Пса ожидала скоропостижная кончина не сегодня, так завтра от рук исполнительного скандинава. Бежать бесполезно: во-первых, у него появилась ответственность за судьбу Анны, а во-вторых, новый крест искать все равно надо, ведь родственники, как сказал дух, живут где-то поблизости.
В крайнем случае, если его опять посадят в тюрьму, невидимка снова найдет способ его освободить. Перед тем как отправиться в замок вместе с викингом, Гектор уговорил Тронда, чтобы тот разрешил ему отвести Анну к Бальтазару. Пес ничего не стал объяснять другу, только попросил его присмотреть за ней, пока не вернется с хорошими новостями. Не задавая лишних вопросов, добродушный поляк ободряюще улыбнулся девушке и повел отпаивать своим лучшим в слободе бульоном.
Заранее Гектор мысленно попрощался и с Анной и с Бальтазаром – как знать, что готовит ему встреча с рыцарями. Благоразумно дождавшись девяти часов дополудни на лавке у рекрутской конторы, странники направились в крепость.
Замковая башня кёнигсбергской ставки Немецкого ордена была видна с любой точки самбийской столицы, но особенно хорошо она просматривалась из Альтштадта, единственного города, из которого можно было войти в крепость. Кёнигсбергский замок, конечно, не мог по размерам сравниться с резиденцией Верховного магистра – Мариенбургом, но за сто пятьдесят лет своего существования нога врага так и не ступила на ровную брусчатку крепости.
Тому причиной служили стены шириной в полтора человеческих роста и высотой в пять. Традиционно прусские замки строились рыцарями в форме замкнутого четырехугольника. Исключением не был и кёнигсбергский, один из мощнейших оплотов тевтонской корпорации, окруженный рвом с водой со всех сторон, кроме южной. На ручье Катцбах[24], соединенным со рвом и огибавшим твердыню с севера и востока, стояли четыре мельницы, мирно моловшие зерно для нужд братьев.
24