– Известно что – ничего хорошего! – Рыжий всплеснул руками. – Сколько вам лет? Тридцать восемь? Да, я понял, пять лет назад у меня был подобный случай. С такими же жалобами пришел господин. Купил пятилетнюю грамоту, недавно приходил продлевать.
– А сколько мне осталось?
– Месяца два, максимум три…
– Не может быть, – мужчине показалось, что у него закружилась голова, – может, это просто временное недомогание? Такое же бывает…
– Тихо! Что вы там бормочете? Какое временное, я же вижу, на вас написано – от силы восемьдесят дней. Слышите? Но я могу вам помочь! Мои грамоты освящены самим, – покрытый рыжими волосами палец многозначительно замаячил перед носом больного мужчины, – понимаете? Вам повезло – только сегодня, в честь открытия ярмарки, особая цена на мои услуги. Пришли бы завтра, заплатили бы вдвое больше …
– Сколько?
– Пять лет – один фирхен[4]. Десять – шиллинг[5] и два денара[6], а за двадцать извольте выложить хальбшоттер[7]. Но это сущие пустяки по сравнению с тем, какие муки вас ожидают перед смертью. Черный огонь пожирает вас изнутри, а мои грамоты не только продлят вам жизнь, но и избавят от невыносимых страданий. Выгоднее брать сразу на двадцать лет – так дешевле.
– А если я все-таки умру раньше?
– Этого не случится. Разве что вас придавит обрушенный балкон или зарежут в подворотне, от таких напастей я не спасаю – только от человеческих недугов. Итак, на сколько лет вы хотите получить?
– Давайте на десять, но учтите, – теперь палец клиента уперся в грудь Томаса, – если, не дай Бог…
– За кого вы меня принимаете? Никто еще ни разу не пожаловался! – Томас осторожно отстранил руку напористого господина. – А впрочем, ваше дело, не хотите – не надо. Помогаешь людям, а они… Всего вам наилучшего. Я навещу вас летом на кладбище, до свидания…
– Постойте, извините, я не хотел… понимаете, просто такие деньги… Возьму-ка я, пожалуй, на пять, а там посмотрим. Вот ваш фирхен, берите.
– Видите ли, уважаемый, я вас не предупредил, человек перед вами, – рыжей, в веснушках рукой продавец чудодейственных грамот указал в сторону выхода, – только что забрал последнюю. Остались только на десять и двадцать.
– Тогда я вернусь через неделю, – недоверчивый покупатель встал.
– Боюсь, через неделю мы вряд ли встретимся – я отправляюсь в Рим за благословением грамот, как только продам те, что у меня есть сейчас. Можете не сомневаться – произойдет это очень скоро. Люди ведь постоянно болеют и умирают. Так уж они устроены, – рыжий коротышка тяжело вздохнул. – Тропа сюда никогда не зарастает.
А может, и сегодня даже все продам. Собирались стрелки городские зайти группой – недуги никого не щадят. Чувствую, бумаги быстро разойдутся.
– А, черт с вами, плевать, давайте на десять, гореть вам в аду на сковородке.
– Пожалуйста, возьмите, жду вас через десять лет! Осторожно, не споткнитесь.
Чех по происхождению, Рыжий Томас, завсегда охочий до наживы, не случайно оказался в Пруссии – знаменитая Троицкая ярмарка манила сюда подобных личностей. Торговал он под личиной врачевателя и якобы продавал целебные мази и порошки, на что имел соответствующую лицензию как магистр пражского медицинского факультета. Ее ему за бесценок изготовили в Дрездене.
Вскоре, задобрив серебром городские власти, Рыжий стал полноправным торговцем со своим местом на рыночной площади, закрепленным за ним на время ярмарки. В город он приехал около месяца назад и, к своему изумлению, наткнулся в «Рыжем петухе» на одного своего давнего знакомого, бездельника и гуляку.
– Разрешите? – В лавку кое-как втиснулся закутанный с ног до головы в потрепанный рваный плащ с низконадвинутым капюшоном сгорбленный старикашка, которого ранее отстранил предыдущий посетитель.
– Заходи, отец, – Рыжий жестом указал старику на сколоченную наспех из неотесанных досок табуретку. – Что приключилось? Какая хворь беспокоит?
– Да вот, сынок, тело-то в порядке, душа что-то стонет только…
– А-а, обычное дело. Судя по голосу, тебе осталось не больше недели, – семь коротких, с обломанными ногтями пальцев растопырились перед носом поникшего старика. – Семь дней, не больше, отец, но я тебе помогу.
– А что, можно что-то сделать? Неужто еще чуточку протянуть можно?
– Ну а я здесь зачем? Чтобы таким, как вы, помогать, отец. Врать не буду, сразу скажу, что больше десяти лет тебе не протянуть – брать на двадцать смысла нет. Десять тебе будет за глаза. Славная цена для пожилых – шиллинг и три денара. Так и быть, еще денарик тебе сброшу.