Способность технологий к трансформации будет способствовать повышению производительности и росту (g). Это должно сделать государственные расходы более доступными - но только в том случае, если они будут направлены эффективно и результативно. Трансформация напрямую ставит вопрос о том, могут ли правительства компетентно предоставлять услуги: необходима революция в правительстве.
Предприниматели также пытаются внедрить новые методы контроля, используя или разрабатывая новые формы собственности, используя правовые формы, часто заимствованные из зарубежных образцов: акционерное общество в середине XIX века, которое сделало возможным создание железной дороги и пароходной революции; или оффшорная финансовая корпорация в 1970-х годах. Политическая власть будет критически важным вопросом в перестройке взглядов на собственность в то время, когда предприниматели пытаются использовать расширенные понятия собственности и контроля в попытке преобразований. Существует ли сегодня "необходимость" разрушить контроль над интеллектуальной собственностью? Требуется ли утверждение власти - новый авторитаризм и принуждение? Мы можем видеть этот вопрос в том, как Си Цзиньпин заново открывает для себя пропаганду "всеобщего процветания" Мао Цзэдуна 1950-х годов, как китайское государство пытается обуздать Джека Ма, или в обещании Владимира Путина, что "российский народ всегда сможет отличить истинных патриотов от подонков и предателей. Но это та же самая динамика, которая заставляет правительства пытаться контролировать эксцессы Джея Кука или Бетеля Строусберга.
Прошлые кампании и историческая чувствительность находят постоянный отклик в настоящем. Например, кампания китайского правительства против технологических гигантов критикует культуру развлечений, которая разрушает физическое и психологическое благополучие. Молодые люди пристрастились к играм, что приводит к интеллектуальному притуплению, а также к физической близорукости. Tencent торгует "духовным опиумом». Мобилизация правительства явно напоминает о разрушении социального и политического порядка Китая в XIX веке импортным опиумом в век унижения. История может быть использована здесь, как и в путинской России, для распространения недоверия и создания впечатления, что прошлое и будущее - это неумолимая и неизбежная история конфликта между народами, в которой выигрыш для одного обязательно происходит за счет потерь для другого.
Такие утверждения могут быть проверены анализом и данными. Таким образом, критерии благосостояния могут служить проверкой того, как осуществляется государственный контроль, кем, и для чьего блага. Общее благо также находится в центре обсуждения вопроса о том, ограничивает ли патентная защита возможности стран всего мира увеличить производство вакцины Ковид. Контраргумент заключался в том, что производство вакцины зависит не только от правильной формулы, которую можно легко скопировать, но и от гораздо более широкого набора практик и взаимодействий. Например, может иметь место чрезмерная защита интеллектуальной собственности, в частности, как следствие развития законодательства США с последних лет двадцатого века, которое трактовало компьютерные программы как патентуемые продукты, а не как истинные алгоритмы. Размышления о реформе или лучшем распространении идей сразу же поднимают вопрос о том, как учиться. Обучение является основным результатом кризисов глобализации, и нам необходимо подумать о том, как мы можем учиться более эффективно.
Основные социально-экономические проблемы, которые были выдвинуты на передний план в ходе последнего вызова, шока Ковида 2020 года - первоначальный страх перед дальнейшей дефляцией, а затем тревога по поводу стремительного роста инфляции - на самом деле не были сразу связаны с процессом глобализации. На протяжении десятилетий граждане богатых стран беспокоились о росте расходов на образование, здравоохранение, уход за стариками (быстро растущая демографическая группа) и жилье. Пандемия оказала сильное давление на каждую из этих сфер, что имело как краткосрочные, так и долгосрочные последствия. Образование было нарушено, школы и университеты были закрыты из-за опасности заражения. Обучение перешло в цифровой формат, но для некоторых (более обездоленных) учащихся доступ к нему оказался невозможен или проблематичен. Таким образом, усилилось неравенство жизненных обстоятельств. Здравоохранение было немедленно перегружено уровнем тяжелой инфекции и смертности. Кроме того, вероятны долгосрочные последствия пренебрежения другими заболеваниями, связанными с кризисом, недостаточного лечения хронических заболеваний и отсутствия диагностики новых болезней. Старики в домах престарелых заражались по мере того, как пациентов переводили из больниц. Кризис пролил яростный критический свет на управление системой ухода за пожилыми людьми и заставил многих стареющих людей не думать о таких домах как о своем будущем. Тесное и некачественное жилье способствовало распространению болезней. Большое количество более благополучных людей покинуло внутренние города и искало больше места в новых местах, где они могли бы работать удаленно.