Интересно, обидится ли читающий романы мир - по крайней мере, та его часть, которая может почитать мои страницы, - если я помещу сюжет этой истории в Ирландию! Невозможно отрицать, что существует сильное чувство против всего ирландского. Ирландских слуг не берут на работу; к ирландским знакомым относятся с ограниченным доверием; ирландские кузены считаются определенно опасными; ирландские истории не пользуются популярностью у книготорговцев.
Британская читающая публика не хотела читать об Ирландии и прошлых страданиях. Троллоп добавил к своему рассказу тяжелый искупительный лоск, который не нравится и современным читателям.
Но хотя я не верю в проявления Божьего гнева, я верю в проявления Его милосердия. Когда люди по своей глупости и недолговечности навлекают на себя наказания, которые кажутся непреодолимыми, которым не видно конца, которые были бы непреодолимыми, если бы нам не пришла помощь, кроме нашей собственной, тогда Бог поднимает Свою руку, не в гневе, но в милосердии, и по Своей мудрости делает для нас то, на что не хватило нашей собственной мудрости. Но ни на каком христианском основании я не могу понять справедливость или признать правильность просьбы к Господу умерить Свой гнев в деталях или изменить Свою устоявшуюся цель. Если Он мудр, разве мы изменим Его мудрость? Если Он милосерден, неужели мы ограничим Его милосердие?
Троллоп попытался сделать вывод о том, что долгосрочные результаты голода были благоприятными, описав сначала, как "в Ирландии возникло положение вещей, которое препятствовало труду, препятствовало улучшениям в сельском хозяйстве, препятствовало производству любой продукции с земли, кроме урожая картофеля; которое поддерживало один класс людей в том, что они считали благородством праздности, а другой класс, население страны, в нищете". Но затем пришло средство:
С искренним ликованием, почти с триумфом, я заявляю, что праздный, благовоспитанный класс был вырван с корнем и ветвью, был изгнан из своих владений в широкий мир и был наказан истреблением. Бедняк Коттер жестоко страдал от голода и от моровой язвы, которая последовала за голодом; но он, как класс, поднялся со своего ложа страданий лучшим человеком. Он процветает как рабочий либо в своей стране, либо в какой-нибудь новой - для него лучшей - стране, куда он эмигрировал. Даже в Ирландии он теперь может получать восемь и девять шиллингов в неделю легче и с большим постоянством, чем четыре года назад. Но другой человек ушел, а его место осталось счастливо вакантным.
Провиденциализм Троллопа - это мягкая версия страшной доктрины, которую пропагандировали англиканские и кальвинистские священники в Ирландии. В 1846 году англиканский священник Александр Даллас привлек внимание к надвигающемуся апокалипсису, используя почтовую систему Троллопа для распространения в Ирландии своего трактата "Голос с небес", который, по его замыслу, должен был в тот же день достичь всех ирландских семей. Кальвинист Хью Макнейл в 1847 году выступил с проповедью под названием «Голод - жезл Божий": "Во-первых, Бог Сам лично управляет всеми делами этого мира. Поэтому чума, мор, голод, войны должны рассматриваться как Божьи, а не просто как следствие второстепенных причин, будь то состояние атмосферы или человеческие амбиции. Кто назначил жезл? Во-вторых, чума, мор, голод, войны используются Богом как национальные наказания за грех. Услышьте жезл». Как бедные люди должны были услышать жезл? Самым распространенным ответом было уйти.
Эмиграция хлынула с захудалых территорий, подталкиваемая несчастьем и влекомая надеждой на лучшие перспективы через Атлантику. Возможно, нам стоит обратиться к не вымышленным судьбам. В июле 1847 года, в разгар торгового кризиса, молодой немецкий иммигрант в Англии Бетель Генри Строусберг, как и многие другие, пытался бежать. Строусбергу не удалось далеко уйти: его пароход "Вашингтон" вернулся в гавань Саутгемптона, потому что не завез достаточно угля для трансатлантического рейса. Затем Строусберг, скрывшийся с деньгами строительных обществ, которыми он управлял, был арестован и приговорен к трем месяцам каторжных работ. Затем, в январе 1849 года, он ненадолго уехал в Соединенные Штаты. Вскоре он вернулся в Великобританию, зарекомендовал себя как талантливый журналист, но снова бежал, когда подробности его прошлого осуждения были преданы гласности. На этот раз он вернулся в Германию и вновь создал себя как фигуру, которая будет строить Центральную Европу путем строительства железных дорог.