Еще одна судьба, которая впоследствии окажется влиятельной: богатый ливерпульский торговец железом Томас Джевонс, воспитанный и порядочный человек, увидел крах своего бизнеса в 1848 году. Для его чувствительного двенадцатилетнего сына Стэнли рухнул целый мир. В конце концов он переехал в Австралию. Строусберг и Джевонс стали провидцами нового экономического порядка - в совершенно разных стилях. Однако самым революционным провидцем кризиса 1840-х годов стал тридцатилетний немецкий философ, который использовал значительное наследство своего отца, а также пожертвования своего друга-производителя Фридриха Энгельса для публикации своих революционных трактатов.
Маркс, Кризенхефте и глобализация
Наиболее влиятельным анализом многочисленных кризисов конца 1840-х годов был анализ, проведенный Карлом Марксом. Работы и наследие Маркса характеризуются фундаментальной двусмысленностью, которая часто прослеживается в глубоких интеллектуальных изменениях или развитии, разделяющих "молодого Маркса" и "зрелого Маркса", причем первый рассматривается как героический провидец, а второй - как родоначальник катастрофического советского эксперимента. Самое драматическое и пророческое заявление Маркса, "Коммунистический манифест", написанный вместе с Фридрихом Энгельсом в революционном 1848 году, также, безусловно, является его наиболее показательным и хорошо разработанным анализом процесса глобализации, который до сих пор выглядит актуальным: «Вместо прежнего местного и национального уединения и самодостаточности мы имеем сношения во всех направлениях, всеобщую взаимозависимость наций. И как в материальном, так и в интеллектуальном производстве. Интеллектуальные творения отдельных наций становятся общей собственностью». Именно эта короткая и убедительная работа чаще всего используется в утверждениях об актуальности Маркса для XXI века. Это памфлет, манифест, который, как все больше убеждался Маркс, должен быть подкреплен научными исследованиями: иначе на чем бы он основывался как истинное утверждение? Маркс все больше настаивал на том, что наука необходима, чтобы пробить завесу идеологии.
В отличие от "Манифеста", его наиболее зрелая работа "Капитал" поразительно неполна. В ней нет удовлетворительной теории основных понятий - стоимости, класса, кризиса, - которые лежат в основе обещанного откровения. В нем мало говорится о процессе глобализации, о международной торговле и глобальном характере финансовых потоков, которые казались центральными в послании Манифеста. В первом томе, опубликованном в 1867 году, на сайте приводится исторический отчет о том, как действия государства обеспечивали примитивное накопление капитала, и даются поразительные виньетки о лишениях и ужасах индустриального общества. Но в ее основе лежит провал, на который указывает один из ведущих современных биографов Маркса Гарет Стедман Джонс: в работе не были определены "законы движения" капитала. Джонатан Спербер согласен с ним: Маркс-экономист отправился в одиссею, но так и не достиг своей Итаки. Энгельс отреагировал на набросок зловещим предупреждением: «ЭТО ОЧЕНЬ АБСТРАКТНЫЙ АБСТРАКТ». Второй и третий тома были закончены Энгельсом после смерти Маркса, но они ничего не завершают.
Достижение Маркса часто рассматривается как слияние или синтез британской политической экономии, французской демократической и радикальной революционной традиции и немецкого романтизма. Последний наиболее ярко проявился в ранних работах Маркса, и наиболее показательно в часто мистических рукописях 1844-1845 годов. Капитал" - это попытка отстроиться от британской политической экономии и навязать материалистическую концепцию истории французским и немецким политическим фантазиям. Маркс с горечью жаловался на немецкую отсталость в экономическом мышлении, когда политическая экономия оставалась иностранной наукой (eine ausländische Wissenschaft): «Немцы оставались простыми школьниками, подражателями и последователями, мелкими розничными торговцами на службе у великого иностранного оптового концерна». Синтез столь различных национальных интеллектуальных традиций вряд ли можно было ожидать полным. В частности, романтическая немецкая концепция отчуждения, в которой отрицалась истинная природа человека, не могла быть точно зафиксирована в том, что Маркс считал материалистическим представлением социально-исторического процесса.