На самом деле, была одна история, которая вызвала эйфорию, а затем привела к осознанию того, что этот ажиотаж может оказаться не более чем пузырем. Железные дороги и связь были в центре ажиотажа. Значительно увеличилось число компаний, созданных и котирующихся на фондовых биржах; цены на акции взлетели. После Гражданской войны американские облигации привлекли значительное число европейских инвесторов. Когда американские железные дороги оказались перегретыми, эти игроки обратились к европейским ценным бумагам. Уязвимость сосредоточилась на самых смелых - или самых маргинальных - инвесторах: в Европе - Бетель Строусберг, в США - Джей Кук. Некоторые, но не все, железные дороги были надуты мошенническими обещаниями и столкнулись с разоблачением и отвращением.
Рисунок 2.2. Количество компаний, котирующихся на фондовых биржах, 1866-1880 гг. (Источник: рассчитано по данным Global Financial Data)
Рисунок 2.3. Цены на акции во Франции, Германии, Великобритании и США, 1871-1880 годы (1871 = 100) (Источник: рассчитано на основе глобальных финансовых данных)
В начале 1873 года казалось, что в новой Германской империи может разразиться политизированный фондовый скандал, аналогичный тому, который разразился в Австрии. Ведущий либеральный парламентарий Эдуард Ласкер выступил с ярким обличением коррупционной "системы Штрусберга", в которой он подробно описал участие высшей аристократии и ведущих государственных деятелей в речи, произнесенной 7 февраля в нижней палате прусского парламента. Штрусберг, относительно успешный финансовый журналист в Великобритании 1850-х годов, основавший новую газету, более консервативную конкуренцию либеральному "Экономисту", был вынужден бежать из Великобритании, когда его мошенничество 1847 года было раскрыто, и вернулся в родную Германию. Он превратился в энергичного финансиста железнодорожных и других спекулятивных строительных компаний, используя метод, адаптированный к его опыту финансирования в Лондоне, но приспособленный к условиям Германии середины девятнадцатого века, где не хватало денег. Его компании поручали строительство новой железнодорожной линии "генеральному предпринимателю", который собирал необходимые деньги, продавая акции по цене, значительно превышающей стоимость строительства. Эта операция приносила значительную прибыль предпринимателю и еще большую - Штраусбергу, который также основал промышленные предприятия для продажи материалов - железа, рельсов, древесины, необходимых для строительства. Это была система, приглашавшая как спекулятивные, так и политические атаки, которые Ласкер блестяще обеспечил. В своей первой речи в январе Ласкер заявил, что ему неизвестны имена тех, кто замешан в коррупции: «Я не знаю об извилистых путях. Их слишком трудно проследить. Но это я знаю точно: существует торговля железнодорожными концессиями».
Штрусберг был мегаломаньяком-строителем, причем не только железных дорог. Он поручил архитектору Августу Орту, который спланировал конечную станцию Гёрлицер Банхоф для главной железнодорожной линии Штрусберга, соединяющей Берлин с Веной, разработать целый ряд проектов. Орт построил новый берлинский скотный рынок, рыночный зал (который позже будет перепрофилирован в развлекательный центр Friedrichstadt-Palast), а также дворец самого Штраусберга на Вильгельмштрассе, 70, прямо у здания правительства (здание позже стало британским посольством), и масштабную реконструкцию средневекового замка в Збирове в Богемии, центра гигантского поместья, в котором финансист надеялся создать крупный металлургический и железоделательный завод.
Наиболее проблематичным для Струсберга было участие в Румынии. Румыния, в частности плодородные поля Валашской житницы, выглядела как ответ на продовольственную проблему Европы, особенно после того, как аграрная реформа 1864 года укрепила позиции крупных поместий, выращивающих пшеницу. В 1860-х годах экспорт резко вырос, а вместе с ним и цены. Железнодорожный предприниматель подписал контракт с видными немецкими аристократами, включая герцогов Ратибора и Уджеста, чтобы сформировать консорциум для строительства различных линий, финансируемых за счет выпуска облигаций, которые будут гарантированы румынским правительством. Поскольку Румыния только что перешла под власть немецкого правителя, принца Карла Гогенцоллерн-Зигмарингенского, католика, имевшего отдаленное отношение к прусской, а теперь германской императорской династии, казалось, что схема получила официальное одобрение. К сожалению, линии были построены менее быстро, чем у конкурирующего предприятия, созданного австрийским финансистом, графом Офенгеймом, которого впоследствии также будут судить за мошенничество и обман. Когда в разгар франко-прусской войны 1870-1871 годов стало ясно, что по облигациям железной дороги будет объявлен дефолт, Бисмарк вмешался в ситуацию, предоставив пакет мер по спасению при поддержке своего личного финансиста Герсона Блейхредера и Адольфа фон Хансмана из компании Disconto-Gesellschaft.