Многие современники относились к финансовому развитию с подозрением, и кризис оставил глубокий след в экономической и политической психологии. Шрамы проявились в популярной литературе того времени. В 1875 году британский писатель Энтони Троллоп опубликовал свой самый мрачный и самый сильный роман "Как мы живем сейчас", в котором осуждал то, как всеобщее финансовое и спекулятивное безумие захватило все сферы жизни: литературный мир, где романы "надувались" так же, как акции на фондовом рынке, или аристократический лондонский клуб, который зависел от невыплаченных долгов. Фокус романа смещается от мошеннической дамы-романистки к великому железнодорожному промышленнику, чьи махинации и чье богатство в итоге оказались ничем. Троллоп в своей "Автобиографии" писал:
Тем не менее, определенный класс нечестности, нечестности, великолепной по своим пропорциям и взбирающейся на высокие посты, стал в одно и то же время таким безудержным и таким великолепным, что, кажется, есть основания опасаться, что мужчин и женщин научат чувствовать, что нечестность, если она сможет стать великолепной, перестанет быть отвратительной. Если нечестность может жить в великолепном дворце с картинами на всех стенах, драгоценными камнями во всех шкафах, мрамором и слоновой костью во всех углах, давать ужины в честь Апициана, попадать в парламент и иметь дело с миллионами, то нечестность не является позорной, а нечестный человек после такой моды не является низким подлецом.
Литературоведы пытались найти "реальную жизненную" модель для железнодорожного антигероя Троллопа Огастуса Мельмотта: одни предлагают в качестве модели "железнодорожного короля" Джорджа Хадсона, другие - члена парламента от консерваторов, банкира и мошенника Джона Сэдлира, который сорвал куш на буме 1845-1846 годов и отравился коклюшной кислотой в 1856 году. Некоторые аспекты взяты у Штрусберга, немецкого депутата-консерватора, который в период своего наибольшего видимого процветания в конце 1860-х годов и бешеного накопления недвижимости также обосновался в Лондоне на Гросвенор-плейс: Дворец Мельмотта находился на Гросвенор-сквер.
Происхождение Мельмотта в далекой стране совершенно неясно, и Троллоп намекает, что он может быть евреем. Кажется, что он обладает сверхчеловеческими качествами. Он, по-видимому, может создать что-то из ничего. Его дом на Гросвенор-сквер - это "сказочная страна", в которой деньги буквально преображают вещи. Финансы - это все, что связано со свободой воображения: "Железная дорога из Солт-Лейк-Сити в Мексику, несомненно, имела много сходства с замком в Испании. Предполагается, что наши дальнезападные американские собратья обладают богатым воображением. Мексика не имеет среди нас репутации коммерческой безопасности или той стабильности, которая приносит свои четыре, пять или шесть процентов с регулярностью часового механизма". Но это мир иллюзий. В конце концов, огромные природные силы настигают потенциального супермена. Мельмотт "изучил уголовные законы, чтобы быть уверенным в своих расчетах; но он всегда чувствовал, что обстоятельства могут занести его в более глубокие воды, чем он намеревался войти"; и в конце концов буря разразилась.
Троллопу понравилась аналогия шторма с финансами: Жизнь Мельмотта "и раньше была омрачена подобными тучами, и он пережил бури, которые следовали за ними". И снова: «Конечно, рано или поздно какой-то человек должен прийти с грозой». Она разрушает его, и он убивает себя коклюшной кислотой. Метафора грозы стала общим местом в финансовой литературе. Самый яркий современный рассказ о британских биржевых паниках 1847 и 1857 годов, написанный корреспондентом газеты Times, начинается с этой метеорологической аналогии: