Налоговые ставки во Франции были гораздо ниже, чем в Великобритании: до войны подоходный налог вообще отсутствовал, а переход к его введению в 1914 году вступил в силу только в 1916 году, причем по относительно низким ставкам (2%, сниженным для групп с низкими доходами). Как и в Великобритании, существовали налоги на военную прибыль.
По другую сторону окопов дела обстояли совсем иначе. В отличие от Франции и Великобритании, Германия не имела свободного доступа к внешнему финансированию, хотя в начале войны некоторые немецкие финансисты надеялись, что американцы немецкого происхождения в Нью-Йорке смогут им помочь. В конце марта 1914 года общий государственный долг Германии составлял менее двух пятых ВВП, а государственный долг - менее 10 процентов ВВП. Более 90 процентов центрального долга (Рейха) было в форме долгосрочных займов. Германия, судя по всему, сдерживала свой долг. Увеличение германского долга во время войны выглядело меньшим, чем у Великобритании, но оно несло собой большую процентную нагрузку. К 1919 году долг, связанный с войной, составлял более 50 процентов ВВП; почти 40 процентов из них были краткосрочными. Процентные выплаты по долгу в 1918 финансовом году (апрель 1918 - март 1919) поглотили почти 80 процентов регулярных налоговых поступлений. Поразительной особенностью государственного долга в Германии является то, что с самого начала он был замаскирован, так что невозможно было реально оценить объем данных обещаний: резкий контраст с британской традицией, которая подчеркивала прозрачность фискальной системы, и где большой объем государственного долга, казалось, увеличивал стоимость заимствований. В самом начале войны, согласно декрету от 4 августа 1914 года, правительство выпустило Darlehnskassenscheine, кредитные сертификаты с небольшим номиналом, условно обеспеченные промышленными и сельскохозяйственными активами: они представляли собой практическую параллельную валюту, но не фигурировали в статистике консолидированного долга или эмиссии банкнот.
Рисунок 3.1. Государственный долг как доля ВВП, 1912-1931 (проценты) (Источник: IMF HPDD [Historical Public Debt Database])
В отличие от западных держав, которые массово повышали ставки налогов во время войны, в Германии основные новые налоги на доходы и богатство были введены непосредственно перед войной. В 1913 году парламент (рейхстаг) принял единовременный налог на вооружение (Wehrbeitrag), который включал в себя платеж на стоимость имущества, который увеличивался с 0,15 процента на небольшие активы до 1,5 процента в верхней части, с платежом на доход в размере от 1 до 8 процентов. Во время войны доходы центрального государства, которые в мирное время в основном зависели от таможенных платежей, рухнули. Однако повышение налогов было крайне нежелательным, и министр финансов в 1915 году заявил Рейхстагу, что повышение налогов не является ни разумным, ни желательным. Налог на военную прибыль был введен поздно, в 1916 году, и сопровождался налогами на табак и сигареты; ставки были увеличены в 1917 году, а также был введен налог на центральный банк.
Министр финансов Карл Гельфферих был главным сторонником идеи о том, что Германия начала войну с позиции уникальной финансовой мощи. Он все еще отстаивал эту позицию в конце второго полного года войны. В качестве способа продемонстрировать силу Германии в мобилизации ресурсов он выбрал облигации, а не налоги: возможность продать облигации означала вотум доверия населения и связывала богатые классы с судьбой отечества. В марте 1915 года он заявил Рейхстагу следующее:
[битва], которая решит исход этой борьбы народов, и которая будет вестись не только оружием войны, но и оружием экономики и финансов. Враг понял, что это значит, как для него, так и для нас. Пока что мы находимся на переднем крае финансовой борьбы; никто из наших противников даже близко не подошел к уровню нашей деятельности. Без всяких уловок и обмана мы привлекли около 25 миллиардов марок в ходе трех огромных выпусков облигаций со все возрастающим успехом. Франция еще не смогла консолидировать 10 миллиардов марок своих военных расходов в своем единственном крупном внутреннем выпуске облигаций, так называемом "Облигации победы"; Британия пока что собрала от 18 до 19 миллиардов в консолидированных облигациях против наших 25 миллиардов. Мы побили первую облигацию Англии результатом нашей второй, ее вторую облигацию - результатом нашей третьей. Англия до сих пор не выполнила нашу третью облигацию. Ее краткосрочный долг растет до неизмеримых размеров; к концу этого месяца долг не будет превышать 15 миллиардов, включая пятилетние американские облигации, а возможно, он уже превысил эту сумму. Тем не менее, министр финансов Великобритании колеблется и упирается.
Самым знаменитым обещанием Гельффериха было то, что конфликт в конечном итоге не будет стоить победившему немецкому народу больших затрат: побежденные державы заплатят за все.
Поэтому пока остается единственный путь - отложить окончательное урегулирование расходов на войну с помощью кредитов до мирного времени. И я хотел бы сегодня еще раз подчеркнуть, что если Бог даст нам победу и, следовательно, возможность сформировать мир в соответствии с нашими жизненными потребностями, то мы не можем и не должны забывать вопрос о расходах наряду со всем остальным; (энергичное согласие) мы обязаны это сделать ради будущего нашего народа. (Очень верно!) Весь будущий уровень жизни нашего народа должен, насколько это возможно, оставаться свободным от огромного бремени, которое порождает война. (Очень верно!) Зачинщики этой войны заслужили свинцовый груз миллиардов; (очень верно!) пусть они, а не мы, протащат его через десятилетия. (Очень хорошо!) Господа, я не перестаю понимать, что огромное финансовое ослабление, которое война уже наложила на наших противников, сделает задачу, о которой я только что говорил, особенно трудной. (Очень правильно!) Но то, что может быть сделано в этом направлении, будет сделано. (Браво!)
Выплаты могут быть в виде репараций или в виде уступки территории. Гельфферих входил в группу, которая предполагала послевоенную Миттельевропу под руководством Германии с добавлением Бельгии (прежде всего из-за портов); также его все больше интересовали обширные территории независимой Украины, которая могла бы обеспечить потребности Германии в продовольствии. Такого же рода обещания можно было использовать для создания и привязки союзников: в феврале 1917 года в печально известной телеграмме Циммермана Германия предложила Мексике территории Техаса, Нью-Мексико и Аризоны, если Мексика присоединится к Германии в будущей войне с США. В то же время деньги немцев были бы призваны на временную службу:
Господа, важно дать понять всем людям, что эта война ведется больше, чем любая другая, не только кровью и железом, но также хлебом и деньгами. Для этой войны существует не только всеобщая воинская повинность, но и всеобщая финансовая повинность, обязанность экономить и всеобщая обязанность платить. (Очень правильно!) Никто не должен уклоняться от этой воинской повинности, даже самый скромный и ничтожный человек. Расточитель необходимой пищи или раб мамоны, который не может отделить себя от своих сбережений, ничуть не лучше дезертира, уклоняющегося от воинской обязанности.
Этот призыв означал подписку на облигации. Первая серия, выпущенная в 1914 году, имела номинальную доходность 5 процентов, а через десять лет могла быть конвертирована в обычные 4-процентные облигации. Это был успех, и Хелфферих (тогда еще в Deutsche Bank) заявил, что удалось собрать вдвое больше, чем ожидалось. В феврале 1915 года акция была повторена. В апреле 1915 года была предпринята попытка привлечь 10 миллионов долларов в Соединенных Штатах, но она не увенчалась успехом и не была повторена. Немецкая информационная служба распространила в Нью-Йорке комментарии Гельффериха для Рейхстага. Выдающийся немецкий банкир Макс Варбург лоббировал своего влиятельного младшего брата Пола, который эмигрировал через Атлантику, чтобы стать одним из создателей Федеральной резервной системы. Нью-Йорк Таймс «относительно благоприятно отозвалась о выпуске немецких облигаций, но просто отметила, что иностранный спрос был "умеренным». "Уолл Стрит Джорнал" произвел подсчет ежедневных расходов на войну: 8 миллионов долларов для Германии и 4 миллиона долларов для Австро-Венгрии, по сравнению с 10 миллионами долларов для Великобритании, 8,65 миллиона долларов для Франции и 8,5 миллиона долларов для России. Потопление "Лузитании" 7 мая 1915 года, в результате которого погибли 128 американцев, поставило крест на реальных шансах Германии получить доступ к денежному рынку Нью-Йорка.
В отличие от Германии, провал австрийского военного займа в начале 1915 года многие восприняли как признак того, что старая империя разваливается. В частности, чешские промышленники и крупные землевладельцы приобрели лишь символические суммы несмотря на то, что духовенство с амвонов развернуло кампании, требуя патриотического самопожертвования.
Гельфферих считал, что шаги по ограничению заработной платы и прибыли подрывают усилия по мобилизации. Он яростно сопротивлялся предложениям промышленника Ричарда Мертона ограничить свободу действий производителей в ценообразовании. После того как Мертон официально представил длинный меморандум о ценообразовании, его отправили с миссией по установлению фактов на особо опасный участок фронта. Любая альтернатива свободному рынку, по мнению Гельфериха, требовала бы невозможной "степени бескорыстия, чувства долга, подчинения". Новый налог сделал бы невозможным для Германской империи «ведение новой войны в обозримом будущем, если только она не будет полностью основана на национализированной экономике». Налоги стали бы зримым и заметным напоминанием о стоимости и боли войны - лучше вести войну никогда, Tod auf Raten, mort à credit (название сюрреалистического романа 1936 года Луи-Фердинанда Селина о бессмысленности существования).