Первоначальный дефицит после начала пандемии легко объяснить: средства индивидуальной защиты, маски, вентиляторы. Всем также было очевидно, что попытка решить проблему нехватки средств защиты способом, предусмотренным классической экономической теорией - теорией цен - будет ужасающе несправедливой и неэффективной. Те, кто больше всего нуждался в защите, остались бы без защиты; те, кто мог относиться к защите как к предмету роскоши, которым можно похвастаться, жили бы на островах самодовольства.
В течение нескольких месяцев причины нехватки стали настолько сложными и взаимосвязанными, что трудно было представить выход из сложившейся ситуации. Нехватка рабочей силы, особенно водителей грузовиков, сыграла свою роль. Также сыграло свою роль отсутствие контейнеров или экипажей судов, которые застревали не в той части света или простаивали в огромных очередях за пределами ограниченных портовых сооружений. Потребители обращали внимание на конкретные дефициты: Британцы беспокоились, что нехватка водителей привела к дефициту углекислого газа, что ограничило возможности заводов по убою индеек. Фермеры не могли продать своих индеек на скотобойни, и потребители считали, что на Рождество (традиционный момент в Британии, когда принято наедаться индейкой) не хватит одного миллиона индеек. Жители Нью-Йорка столкнулись с аналогичным дефицитом культового продукта питания: сливочного сыра для намазывания на бублики. В Токио McDonald's пришлось ограничить количество картофеля фри.
Потребители реагируют на подобный дефицит предсказуемым образом: они начинают запасать как можно больше. Они также начинают покупать некачественные заменители. Праздничные британские потребители сделают несколько покупок ветчины, курицы и утки на случай, если их рождественские индейки не появятся в продаже. Скорее всего, они не съедят все купленные и припасенные альтернативы. Феномен того, как дефицит приводит к эффекту снежного кома, был прекрасно проанализирован на примере коммунистической плановой экономики великим венгерским экономистом Яношем Корнаи: "Командная экономика, безусловно, является лучшим примером длительного дефицита. Если вы не можете найти в магазине обувь нужного размера или нужного дизайна и считаете, что вряд ли сможете это сделать, у вас будет сильный стимул купить не тот размер и некрасивый товар в слабой надежде, что в будущем вы сможете обменять его неофициально. Или же люди покупают одежду неподходящего размера и пытаются ее переделать, иногда даже распарывая детскую одежду, чтобы переделать ее под взрослую. Таким образом, в период всеобщего дефицита увеличиваются потери, и проблема нехватки никогда не будет решена, если только не разрушить систему планирования в целом.
Беспокойство потребителей в точности отражается в расчетах производителей. Поставщики занимаются тем же самым планированием с альтернативами и выбором лучшего варианта. Если производители больше не уверены в том, что доставка деталей точно в срок будет успешной, им приходится создавать обширные запасы. Вследствие этого им требуются более крупные склады, что также увеличивает нагрузку на строительство и потребность в ресурсах - рабочей силе, материалах. Все эти изменения существенно увеличивают издержки производства, а затем неизбежно отражаются в новых ценовых решениях.
Таким образом, дефицит может нарастать, поскольку ограничения поставок вызывают новые производственные проблемы, а взаимосвязанные сети напрягаются и распадаются. И страны обычно ведут себя так же, как и отдельные люди: они накапливают ненужные запасы - например, вакцины в случае эпидемии Ковида. Запасы накапливаются, в то время как их можно было бы с пользой ввести в другом месте; а большое количество потенциально жизненно важных препаратов просто расходуется впустую, поскольку срок их годности подходит к концу и/или они не хранятся должным образом. Восприятие неотложного кризиса делает драматические действия еще более важными и политически желательными. Например, такие страны, как, наперебой хвастаются тем, сколько у них вакцины, в качестве краткой версии объяснения того, что они очень хорошо справляются с кризисом.
Успехи стран затем рассматриваются в терминах языка национализма: существует национализм вакцин, национализм цепочки поставок. США и ЕС выделили 100 миллиардов долларов в виде субсидий на развитие собственного производства чипов. Дефицит позволил спекулянтам взвинтить цены. Это был не единственный вид злонамеренности. Государства, считающие, что они контролируют жизненно важные поставки, будут пытаться использовать это в своих политических интересах. Россия, давно привыкшая к мысли о том, что она может использовать поставки энергоносителей и угрозу их перебоев для влияния на мировую политику, предсказуемо использовала угрозу поставкам газа в Европу для усиления давления на Украину в преддверии нападения в феврале 2022 года.
Дефицит вызвал соревнования, войны на торгах между странами за дефицитные товары. Они также привлекли внимание к геополитике. По мере роста проблем с поставками контроль России над поставками газа в Европу выглядел все большей угрозой. Доступ Китая к редкоземельным металлам, необходимым для аккумуляторных технологий и хранения энергии, а также для многих других целей, интерпретировался как конкурентная угроза. Мысли о дефиците делают более вероятными обострение конкуренции, агрессивные действия и, в итоге, войну. Затем возникает порочный круг: угроза войны, введение ответных санкций, все это делает поставки более скудными, а перебои в поставках усиливаются. Таким образом, оказалось, что не только мировая экономика, но и международная политика оказались в ловушке дефицита.
Когда Россия вторглась в Украину 24 февраля 2022 года, проблема нарушения цепочки поставок и острой нехватки обострилась, как это было во время двух мировых войн или в 1970-х годах в ответ на конфликт на Ближнем Востоке. Россия и Украина поставляют 30 процентов продаваемой в мире пшеницы, и цены резко выросли, затронув другие зерновые культуры, которые можно было бы рассматривать как заменители. С 18 февраля по 7 марта 2022 года цены на природный газ в ЕС выросли в три раза. Мировое бизнес-сообщество было поражено, узнав, что 90 процентов неонового газа, используемого при производстве полупроводниковых чипов, поступает из Украины, причем этот неон получают из отходов российских и украинских металлургических заводов. Возникли новые дефициты и скачки цен на палладий, платину, аргон и криптон. Немецкие производители автомобилей остановили производство из-за отсутствия простых и низкотехнологичных жгутов проводов, необходимых для организации проводки в автомобильном двигателе. Сочетание военного конфликта и шока поставок стало самым серьезным вызовом мировому порядку с 1930-х годов.
Неравенства
Пандемия высветила неравенство как внутри стран, так и между ними. Внутренние аспекты неравенства были очевидны с самого начала. Хотя первоначально были поражены глобально связанные центры метрополии - Милан, юго-восточная Англия, Нью-Йорк, Калифорния, - наиболее уязвимыми к болезни быстро оказались более бедные и маргинальные слои населения. В Соединенных Штатах находятся одни из лучших больниц и медицинских учреждений в мире, но и одни из наименее адекватных. В США одни из лучших школ и университетов в мире, но и одни из наименее адекватных. В США есть одни из самых красивых жилых домов в мире, но также и одни из наименее адекватных.
Черные и испаноязычные американцы пострадали от Ковида больше, чем белые. Показатели как инфицирования, так и летальности были выше. Результаты отражают изначально худшее состояние здоровья, с более высокими показателями долгосрочных заболеваний, таких как высокое кровяное давление, диабет, и менее подходящим лечением этих заболеваний. Эти хронические заболевания по большей части вызваны не генетическим фактором, а скорее плохими социальными условиями: большая близость, скученность, рабочая среда. Влияние заражения усиливалось из-за отсутствия индивидуальных помещений для изоляции больных. Менее квалифицированные работники были также перепредставлены в профессиях, где неизбежен физический контакт, таких как здравоохранение, общественный транспорт и розничная торговля. Латиноамериканцы и другие иммигранты составляли основную массу работников мясокомбинатов, где рабочие находились в тесной физической близости, а холодная температура способствовала распространению вируса. В отличие от них, многие офисные работники смогли довольно просто, а иногда даже с удовольствием, перенести свою работу в домашние офисы. Более бедные и обездоленные люди имели меньший доступ к тестированию, а также неохотнее и медленнее проходили вакцинацию. Результат оказался поразительным: хотя у чернокожих заболеваемость Ковидом была примерно такой же, как у белых не испаноязычных американцев, уровень госпитализации был почти в три раза выше, а уровень смертности - почти в два раза выше, чем у белых. У латиноамериканцев было в два раза больше случаев заболевания, чем у белых, в три раза больше госпитализаций и в два раза больше смертей. Выселение арендаторов из-за долгов также усилило проблемы со здоровьем: в штатах, где не вводились моратории на выселение, уровень инфекции был в два раза выше, чем в штатах, где они были введены. Одна из проблем измерения, особенно на ранних стадиях пандемии, заключалась в том, что не все случаи смерти от Ковида регистрировались; альтернативой было просто измерение избыточной смертности, то есть превышающей нормальные показатели. В Великобритании смертность от всех причин была почти в четыре раза выше, чем ожидалось, среди чернокожих мужчин во время пандемии, почти в три раза выше среди азиатских мужчин, но только в два раза выше среди белых мужчин. Среди женщин наблюдались такие же расхождения, причем в каждой категории смертность была несколько ниже ожидаемой.