Британская финтех-компания была создана в 2011 году Лексом Гринсиллом, австралийским фермером, ставшим банкиром. Будучи опытным продавцом, он плавно рассказывал о том, как производители арбузов страдают из-за задержек платежей и как финансирование может изменить их ситуацию, а также в целом повысить эффективность рынка. Например, в мае 2020 года Гринсилл предположил, что традиционные банковские услуги «будут заменены более новой моделью, основанной на больших данных, и я думаю, что этот тектонический сдвиг затронет всех игроков на рынке. Мы находимся лишь на самых ранних стадиях этого процесса». Он был похож на финансового волшебника из страны Оз. Гринсилл занимался особым, казалось бы, нишевым видом деятельности, называемым финансированием цепочек поставок. Историки финансов считают этот бизнес самым старым применением финансов. Торговцы покупают и затем отправляют товары, но у них нет денег, чтобы заплатить за эти товары, пока они их не продадут или не распределят. Финансирование сделки, предоставление торговцу кредита под залог счета-фактуры или обещания заплатить, таким образом, является деятельностью, которая может привести к удовлетворению неудовлетворенных потребностей. Основной процесс был знаком уже цивилизациям древней Месопотамии.
Прежде всего, финансы поставок были центральным элементом финансов позднего средневековья и раннего нового времени. Решающим нововведением и основой для последующего финансового развития стал вексель - документ, требующий уплаты определенной суммы в определенный момент в будущем. Купцы покупали такой документ и отправляли его в страну, из которой они хотели импортировать товар, где он мог быть использован для обеспечения права собственности на товар - например, тюк шерсти - другим купцом, который затем предъявлял вексель агенту первоначального эмитента. Векселя избавляли от необходимости перевозить физические наличные деньги, что было бы рискованно, а также выступали в качестве кредитных инструментов. Эмитенты векселей часто работали с крупными депозитами клиентов, как и при других банковских операциях. С современной точки зрения, особая привлекательность векселей заключалась в том, что компании могли использовать их для предоставления кредитов, не создавая видимости наращивания задолженности.
Greenhill получила доступ к венчурному капиталу сначала от General Atlantic, затем от Facebook и Alibaba: и это выглядело так, словно создавало условия для получения доступа к финансированию SoftBank. Финансирование SoftBank - 1,5 миллиарда долларов - пришло в 2019 году и было совершенно преобразующим. Большая часть кредитов Greensill была предоставлена очень ограниченной группе компаний, связанных с трейдером по имени Санджив Гупта и его компанией Liberty House, которая с 2009 года покупала значительное количество старых, устаревших сталелитейных заводов и обещала технологическую регенерацию и экологическую устойчивость. Это выглядело привлекательным предложением для правительств, сталкивающихся с социальными и политическими проблемами, связанными с управлением упадочной промышленностью. К 2020 году от этого ряда предприятий зависело около 35 000 сотрудников на 200 заводах по всему миру, а годовой оборот составлял 20 миллиардов долларов. Гупта преувеличивал инновационный "зеленый" характер технологии: он заявил на Всемирном экономическом форуме в Давосе в 2020 году: «Большая часть мира хочет перейти к юридически обязательной углеродной нейтральности к 2050 году». Мечта угасла. В начале 2021 года обанкротились два литейных завода в Пуату и завод под Шатору, производящий легкосплавные диски. Финансирование Greensill осуществлялось через старое и, казалось бы, сонное учреждение, Nordfinanz Bank AG в Бремене.
Было много предупреждающих сигналов в духе Строусберга, которые должны были дать представление о проблематичном характере предприятия: корпоративные самолеты (окрашенные в соответствующие цвета) Гупты и Гринсилла или экстравагантные особняки. Впоследствии все стало слишком очевидно: Financial Times даже прокомментировала обувь Гринсилла, а Себастьян Пейн, редактор газеты по Уайтхоллу, написал в Твиттере: «Чем больше я смотрю, тем больше вопросов приходит в голову. В основном разочарован тем, что у меня такие же ботинки, как у Лекса Гринсилла».
Крах Greensill является дорогостоящим предупреждением: от экстравагантных заявлений о финансовых инновациях, или лоббировании, или отсутствии прозрачности, или недостаточной диверсификации рисков. Это все очевидные уроки о наименее привлекательных чертах взаимодействия капитализма и правительства, и все же их постоянно нужно заучивать и подчеркивать - потому что о них постоянно забывают.
Возьмем только лоббирование. Гринсил пытался использовать бывшего премьер-министра-консерватора Дэвида Кэмерона (который стал его сотрудником), чтобы убедить правительство Саудовской Аравии оказать давление на инвесторов, чтобы те вложили больше средств в SoftBank, который, в свою очередь, мог бы увеличить поддержку Гринсила. Затем, с помощью Ковида, Кэмерон пытался получить доступ Greensill к схеме экстренного кредитования, а заодно и авансировать зарплаты отчаявшимся работникам Национальной службы здравоохранения. Бывший политик неоднократно лоббировал интересы как Казначейства, лично обращаясь к канцлеру казначейства, так и Банка Англии. Со смартфона Кэмерона было отправлено не менее шестидесяти все более настойчивых текстовых сообщений. Почему понадобился посредник, чтобы помочь британскому правительству выдать авансы своим собственным сотрудникам? Кэмерону отказали, потому что Министерство по делам бизнеса с подозрением отнеслось к связям между различными компаниями Greensill и опасалось, что государственное финансирование не останется в Великобритании. В преддверии выборов 2010 года Кэмерон обрушился на премьер-министра-лейбориста за его действия в связи со скандалом с расходами и заявил, что «лоббирование слишком долго портило нашу политику. Мы все знаем, как это работает. Обеды, гостеприимство, тихое слово на ухо, бывшие министры и бывшие советники по найму, помогающие крупному бизнесу найти правильный путь, чтобы добиться своего. В этой партии мы верим в конкуренцию, а не в кумовство». Теперь он жил благодаря сети влияния, которую раньше порицал.
Другой урок касается природы инноваций. Что привнесла компания Greensill? Почему правительства - от саудовцев до Уайтхолла - захотели довериться компании, основная часть финансовой деятельности которой ограничивалась узконаправленным сталелитейным бизнесом - GFG Alliance Санджива Гупты? Поверхностный ответ заключается в том, что в основе обещаний подхода Гринзилла лежала привлекательная бизнес-модель, которая могла бы модернизировать организацию паломничества в Мекку в Саудовской Аравии и Национальную службу здравоохранения Великобритании. Но так ли уж это ново?
Когда финансы являются инновационными? В конце двадцатого века, когда произошел мощный толчок к финансиализации, особое внимание уделялось новым, на первый взгляд, продуктам, предоставляемым посредством секьюритизации. Целый ряд разнообразных активов можно было сделать очевидно более безопасными или прозрачными, объединив их вместе, а затем разделив продукт в соответствии с определенными критериями, чтобы его можно было перепродать. Таким образом, различные элементы риска могут быть разделены и проданы тем, кто готов их держать. После 2007 года эйфория прошла, и процесс стали обвинять в том, что он скорее увеличил, чем уменьшил риск. Но он все равно продолжался.
Гринсиллу, а особенно его доверчивым кредиторам (прежде всего SoftBank и Credit Suisse), не помешало бы изучить историю некоторых из этих средневековых банков, самые известные и задокументированные из которых находились во Флоренции. Действительно, Медичи настолько знамениты - и как меценаты, и как политики, и даже как римские папы, - что некоторые современные мошеннические учреждения позаимствовали их название, чтобы произвести впечатление.
О банке Медичи написана, пожалуй, лучшая монография о банке всех времен, написанная великим фламандским историком двадцатого века Раймондом де Рувером. Флорентийский банк имел филиалы в Риме, Венеции, Неаполе и Милане, а также в Авиньоне, Женеве, Брюгге и Лондоне, которые управлялись на основе партнерских соглашений. Наиболее удаленные филиалы, в Брюгге и Лондоне, были самыми проблемными, отчасти из-за географической удаленности, но также и потому, что им приходилось работать в условиях постоянного взаимодействия с сильными и непредсказуемыми государствами. Следовательно, местные агенты Медичи должны были интенсивно лоббировать и идти на уступки правителям, чтобы получить благосклонность правительств, например, разрешение на экспорт товаров (шерсти), торговлю которыми они финансировали. Поэтому они давали все больше и больше кредитов правительствам, которые использовали эти деньги в своих собственных целях.