— Фактически это означает, что чистая кислота абсолютно безопасна, — сказал Антон, — В марках могут быть всякие примеси…
— В каких марках? — перебил его Владимир.
— Ну, то что Женя приняла… кусочек бумажки такой. Его называют маркой или еще промокашкой, а по-английски dotted paper. Обычно это такой большой лист плотной бумаги, с определенным рисунком, поделенный на такие квадратики… вот такого размера, — Антон показал ноготь мизинца. — Технология здесь такая: делается раствор кислоты, то есть ЛСД, иногда туда еще добавляют чего-нибудь, ну, по вкусу — амфетаминов обычно или еще чего, — потом опускают в раствор лист бумаги, он впитывает все зто дело, его сушат, а потом продают кусочками или там целиком. Обычно это делают где-нибудь в Голландии, а сюда уже потом привозят. ЛСД в России никто не производит, по-моему. Если не считать питерской кислой, но это вообще пиздец и ее в марках не бывает.
— Но может же быть, что в той марке, которую Женя приняла, была какая-то опасная примесь?
— Я же объяснил, — сказал Антон, — если бы там была опасная примесь, то еще марок сто таких же ходило бы по Москве… я бы знал уже давно про это. Так что проще предположить, что кто-то специально изготовил для нее эту марку… взял раствор пенициллина и…
— А ты сам откуда все так хорошо знаешь? Сам, небось,балуешься? — тоном вызывающего на откровенность учителя спросил Владимир.
— Я не балуюсь, — с достоинством ответил Антон, — я употребляю.
Антон считал, что психоделики не выносят баловства, а требуют ответственного подхода. Цель приема кислоты, грибов или калипсола — не банальныйкайф, о котором так любили писать газеты и журналы, — эти статьи Антон читал еще в школе, — а прорыв за грань реальности. Обретение Истины с большой буквы, сокровенного смысла бытия. Однако он не успел объяснить все это Белову, потому что дверь резко распахнулась, и на пороге появился Андрей Альперович.
— Занят? — спросил он Белова, в несколько гигантских шагов преодолевая пространство кабинета.
— Так… беседую, — уклончиво отвели Владимир, кивая на Антона. — Юноша мне лекцию о наркотиках читает.
— А что, — сказал Альперович, садясь на главный стол и, тем самым, сводя на нет всю столь продумано выстроенную геометрию кабинета, — а что, ты тоже считаешь, что Женю убили?
— Что значит тоже, — опешил Владимир, — а кто вообще так считает?
— Я, — ответил Альперович, — я так считаю.
Антон видел только его согнутую спину. Длинные пальцы барабанили по столу.
— А ты что, тоже стал специалистом попси-ха-ди-лическим веществам? — сказал Владимир, выделив незнакомое слово.
— Вещества тут ни при чем, — сказал Андрей, — просто слишком многим женькина смерть на руку.
— Многим — это кому?
— Во-первых — Леньке, Ромке, мне и тебе. Как ты знаешь, мы все получили четвертую часть от ее доли, — сказал Альперович.
— Ну, это еще бабушка надвое сказала, что там за доля, — отмахнулся Владимир.
— Да? — Андрей саркастически приподнял брови. — Во-первых, Поручик готов ее хоть сейчас купить, а во-вторых, как раз сейчас должна пройти первая проводка…
— Я понял, — перебил его Владимир, — тогда мы можем исключить Ромку. Потому что так на семью он получил бы прибыль в размере двух долей, а так — только одну с четвертью.
— Это если бы они не развелись, — сказал Андрей, — а они были в ссоре, как ты знаешь.
— Но Ромка не стал бы убивать Женьку из-за денег.
— Никто из нас не стал бы убивать Женьку. Но ее убил кто-то из нас.
— Похоже, что так, — согласился Белов.
— Так что, — продолжал Альперович, — у всех есть свои резоны. Но мне не кажется, что сейчас время об этом говорить, — и он повернулся к Антону.
— Я пойду? — сказал тот, вставая.
— Постой, — прервал его Владимир, — у меня к тебе дело. Я хочу, чтобы ты нашел того, кто торгует этим говном.
— Да таких людей несколько десятков в одной Москве, — неуверенно возразил Антон: честно говоря, цифру он взял из головы.
— На этой марке был изображен лепесток, — твердо сказал Владимир, — Я близко стоял и успел рассмотреть, до того как Женька… — и он сделал неопределенный жест рукой, могущий равно означать забрасывание марки в рот и истечение встречным курсом Женькиной души.
— Я попробую, — неуверенно начал Антон, но Андрей перебил его:
— Мне бы не хотелось подключать к этому делу посторонних…
— Наоборот, — ответил ему Владимир, — только посторонним это дело и можно доверить. Потому что только в них и можно быть уверенным. Так что, — он опять обернулся к Антону, — считай себя моим консультантом по этому делу. Если что узнаешь — получишь денег. А нет — так всегда можно посчитать, что это ты Женьке марочку продал. И сделать выводы.
Возможные выводы Антона почему-то не страшили — на самом деле его волновало сейчас только одно: как бы спросить Владимира про третий лепесток.
Третий лепесток
— Угораздил меня Бог родиться 10 ноября, — жаловался Леня Онтипенко, — нет, удружили мне пэрента, ничего не скажешь, крепко удружили.
Марина затянулась «Космосом», которым угостил ее Альперович, и сказала:
— А чем тебе не нравится? Хороший день для бездника. Самая середина Скорпиона.
— Какого скорпиона? — Леня поправил очки и посмотрел на нее так, словно она сама была если не скорпионом, то пауком или мухой.
— Знака зодиакального, — сказала Марина, — не знаешь, что ли? Я тебе дам почитать, у меня ксерокс в общаге есть.
— Да я не верю в это, — Леня раздраженно пожал плечами.
— Это неважно, — ответила Марина, — веришь, не веришь — знак зодиака он и есть знак зодиака. Скорпионы, кстати, очень сексуальны, — неожиданно сказала она.