— Штраф и возможность банка досрочно потребовать возврата кредита и начисленных процентов и с общества, и солидарно с поручителя, коим является наш уважаемый истец! — возмутился в ответ Денис.
— Так, спокойно, спокойно, — прекратил перепалку Рома. — Суд услышал и понял мнение каждого. Суд приобщает выписку к материалам дела. Еще какие-то доказательства стороны желают предоставить?
Денис и адвокатесса покачали головами.
— Какие-либо заявления? Ходатайства? — продолжил Рома.
Адвокаты молчали.
— Что ж, в таком случае суд завершает стадию исследования доказательств. В прениях желаете участвовать?
— Да, Ваша честь! — громко сказала адвокатесса и встала. — Что мы установили в ходе этого беспрецедентно долгого рассмотрения дела? Что есть отец, который живет в России, в Москве. В чудесном городе, где родился и вырос мальчик. Олег Владимирович безупречен как отец, как сотрудник, как владелец бизнеса. Я не буду перечислять все те справки и характеристики в отношении него, которые имеются в материалах дела. Есть свидетель, мать истца, которая подтвердила суду, что мальчик сильно привязан к отцу и что мама, прямо скажем, не всегда заботилась о благополучии сына. Родная страна, родной город, родной язык, родной отец — все тут. Доказательств того, что проживание мальчика с отцом негативно отразится на психическом или физическом состоянии ребенка или иным образом будет противоречить его интересам, сторона ответчика не представила. Мать не приехала на судебную экспертизу, не обеспечила — вопреки указанию суда — явку мальчика для беседы с экспертом, что не может характеризовать ее как адекватного родителя. Она и дальше, очевидно, будет чинить препятствия отцу для встреч с ребенком. И еще. Согласно Обзору практики Верховного Суда от 2011 года, суд должен принимать во внимание морально-психологическую обстановку вокруг каждого из родителей, привлечение родителей к уголовной или административной ответственности. Я это говорю применительно к уголовному делу против нынешнего мужа Палмери. Также Верховный Суд предписывает нам принимать во внимание то обстоятельство, есть ли у другого родителя новая семья. У Палмери — есть. Там у нее и второй ребенок, маленький совсем, и меньше внимания к Карло, соответственно. Она заботится о своей личной жизни — тут я как женщина, конечно, ее понимаю, но это уже другой разговор! Также из Обзора практики следует, что нужно оценивать привычный круг общения ребенка — друзья, воспитатели, учителя. А они все здесь. Дедушки, бабушки, которые могли бы помочь родителю — они тоже здесь. Мальчик их любит, скучает по ним. Он сейчас находится в чужой обстановке, в чужой стране, с чужим языком. А эти фокусы, которые вторая сторона устроила с кредитом — это все не имеет отношения к делу. Реальных относимых доказательств, которые бы ставили под сомнение финансовую состоятельность Олега Владимировича, предоставлено не было. Уважаемый суд, я адвокатскую практику веду с 1996 года, и могу утверждать, что при таких обстоятельствах суды не оставляют детей за рубежом! Учитывая совокупность этих фактов, я прошу суд определить место жительства несовершеннолетнего Карло Ведерникова с отцом, Ведерниковым Олегом Владимировичем. У меня все.
— Спасибо, присаживайтесь, — сказал Рома.
— Уважаемый суд, уважаемые лица, участвующие в деле, — начал Денис. — Я, конечно, адвокатскую практику с 1996 года не веду. Я вообще в это время ходил в школу и прыгал в бассейн бомбочкой. Но представитель истца лишь бросает слова на ветер. С кем, как не с матерью, должен проживать ребенок? Это самый близкий, самый родной человек. Мама. Мы в течение всего периода рассмотрения дела пытались вести себя так, чтобы, в отличие от второй стороны, не опорочить персону Олега Ведерникова как отца. Мы не сомневаемся, что он очень любит мальчика и что это чувство взаимно. Напротив, мы были бы неприятно удивлены, вскройся при рассмотрении дела обратная ситуация. Но этого недостаточно, чтобы принять решение в пользу отца. Мальчик после развода проживает с матерью, уже два года. Если хоть на минуту представить, что его отрывают от мамы и возвращают обратно в Россию в то время, как он только ассимилировался и принял новый уклад своей жизни… Шок для ребенка, стресс. Мы предоставили в материалы дела документы итальянских компетентных органов, которые со всей ответственностью подтвердили, что быт мальчика прекрасно обеспечен. Один из лучших городов мира, прекрасный климат, европейское образование, школа, английский и итальянский языки, футбольная секция… Что будет делать папа с ребенком, прими суд решение в пользу отца? Почти уверен, что сначала будет эйфория, какое-то первое время, наверное. А потом? Потом работа, бизнес… И вот он приходит с работы домой все позже и позже… Ребенок то на няне, то на бабушке. Так ли это лучше, чем с любимой и любящей мамой? Да даже с точки зрения элементарных ежедневных проблем, уважаемый суд… Что ребенок любит есть? На какие продукты у него аллергия? Какое жаропонижающее ему давать? Сможет ли папа сориентироваться? Сомневаюсь… Формальную сторону этого дела мы обеспечили ничуть не хуже, чем истец — и зарплата у нашей доверительницы хорошая, и репутация как профессионала и коллеги прекрасная. Меня поражает позиция истца о личной жизни госпожи Палмери. Она жила в гражданском браке — плохо. Разврат! Грех! Стала жить в официальном браке — все равно плохо. Ее обвиняют в том, что она заботится о своей личной жизни. Прошу меня простить, но как раз после брака любая нормальная женщина уже не заботится ни о личной жизни, ни о внешнем виде!
По залу прокатилась волна смешков.
— Тишина! — строго сказал Рома, сам едва сдерживая улыбку, и обратился к Денису: — Продолжайте.
— Спасибо, уважаемый суд. Неявка на экспертизу никак не характеризует мою доверительницу. Ни одна нормальная, по-настоящему любящая и дорожащая своим ребенком мать не отправит своих детей в другую страну, зная, что потом будут проблемы с их возвращением. Формально можно спорить о том, исполнила ли она указания суда в этой части. Но представим, что не исполнила. И что — мальчик в этой связи должен жить с отцом? Потому что — что? Смешно… Во время проведения экспертизы госпожа Палмери находилась на поздних сроках беременности, и ей было явно не до перелетов. Я также хочу напомнить, что у госпожи Палмери нет недвижимости в России, но у господина Ведерникова таковая в Риме-то как раз имеется. Тем несуразнее звучат стенания о том, что общение с ребенком затруднено. Доказательства того, что моя доверительница чинит препятствия отцу в общении с мальчиком, в материалах дела отсутствуют. Да взять тот же визовый вопрос. Кто получал Шенгенскую визу? Плюс-минус тривиальная процедура. А виза в Россию? Это адская бюрократическая волокита. Хочу также прокомментировать допрос свидетеля, который мы склонны считать бесполезным. Ничего сверхъестественного мама истца нам не поведала. Ее просили время от времени приходить к ним домой и помогать, когда родители были перегружены работой — в чем здесь проблема? Это нормально, когда бабушка помогает занятым на работе родителям. Как это негативно характеризует маму? А даже если б и характеризовало — почему аналогичная тень негатива не падает в таком случае и на отца? Особо хочу высказаться по уголовному делу в отношении господина Монтали. Обвинительного приговора вынесено не было, а значит — его вина не установлена. Уголовное преследование прекращено. То, что оно прекращено не по реабилитирующим основаниям, а вследствие примирения сторон, ни в какую сторону наше дело не разворачивает. Прошу заметить, что он не по умышленному преступлению привлекался — не убийство, не насилие, не мошенничество. Стечение тяжелых жизненных обстоятельств — авария. Как это даже гипотетически может повлиять на воспитание ребенка? Да никак, уважаемый суд. И, наконец, история с кредитом. Он не погашен. Квартира истца по этому кредиту находится в залоге у банка. Компания выплачивает кредит, простите, через пень-колоду. Дефолт — и банк обращает взыскание на эту квартиру. Где будет жить ребенок? Хорошо, оставим в покое квартиру. Истец является солидарным поручителем по кредиту. Сегодня банк идет на уступки и снисходительно относится к просрочкам, обходясь лишь штрафами за несвоевременную оплату. А завтра он отнесется к этому уже без понимания. И если истолковать кредитный договор и договор поручительства в совокупности, то малейшая просрочка — и вся сумма может быть взыскана с Ведерникова как с физлица в безакцептном порядке с его счета в банке. Он приходит в супермаркет, дает карточку на кассе, а у него на счету ноль. А он даже этого не знает. Согласитесь, что такую перспективу сложно назвать радужной. На основании всех этих обстоятельств я прошу суд отклонить требования Ведерникова и удовлетворить наш встречный иск.