Правда, с провиантом дела у нас обстояли плачевно. Наши запасы подошли к концу, от бедного Маркезе остались кожа да кости, но он держался молодцом. К счастью, сам я чувствовал себя относительно свежо, и внутренних резервов у меня было еще достаточно.
Единственной нашей надеждой были чайные и продуктовые лавки, которые то и дело попадались вдоль паломнического пути. Некоторые из них бывали открыты и поздним вечером – об этом возвещал тусклый огонек масляной лампы. Я обновил свой «макияж» и направился к одной из лавок… Но не успел я переступить порог, как послышались яростные ругательства, и мне пришлось отойти. Очевидно, меня приняли за вора! Конечно, это было очень неприятно, но зато я теперь точно знал: мой грим действительно убедителен!
Остановившись около следующей лавочки, я сразу вынул все имевшиеся у меня деньги и зашел внутрь, держа их как можно приметнее в руках. По-видимому, это произвело хорошее впечатление. В лавке я сказал, что меня отрядили купить еды на десять человек – надо было как-то объяснить, зачем мне одному сорок фунтов муки, тростникового сахара и лука.
Но торговцы гораздо больше заинтересовались выяснением подлинности денежных купюр, чем моей персоной. Так что скоро я, тяжело нагруженный, покинул лавку. В тот день мы были счастливы: наконец-то у нас было достаточно еды, а паломнический путь казался нам – после «дорог», по которым мы ходили до того, – лучше всякого променада.
Но радость продлилась недолго. Уже на следующем привале нас вспугнули местные жители, собиравшие хворост. Было очень жарко, и Маркезе лежал на земле полуголый; он так похудел, что можно было пересчитать все ребра. Он выглядел больным. Но все равно мы, конечно, вызывали подозрения, потому что остановились вдали от обычных паломнических стоянок. Индийцы пригласили нас пойти с ними на ферму, но этого мы по очевидным причинам совсем не хотели и отговорились недомоганием Маркезе.
Тогда эти люди ушли – но, к сожалению, скоро появились опять. И на этот раз не оставалось сомнений, что они сочли нас беглецами: они попытались нас шантажировать! Стали говорить о каком-то англичанине, который в сопровождении восьми солдат якобы ищет двух беглецов и пообещал хорошее вознаграждение за любые сведения о них. Но если мы дадим им денег – они будут молчать… Я остался тверд и настаивал на том, что я – врач из Кашмира, а в качестве доказательства показал свою аптечку.
Не знаю, что их убедило – стоны Маркезе, к несчастью совершенно неподдельные, или разыгранный мною спектакль, – как бы то ни было, индийцы снова ушли. Но мы еще долго опасались их возвращения, быть может, в сопровождении должностных лиц. Однако больше нас никто не беспокоил.
В светлое время суток нам не удавалось как следует отдохнуть, и часто дни оказывались утомительнее ночей. Причем не только для мышц, но и для нервов, которые у нас и так были постоянно на пределе. К полудню мы выпивали всю воду из бутылок, после чего остаток дня тянулся бесконечно. Но Маркезе каждый вечер героически продолжал путь, и до полуночи – несмотря на слабость от потери веса – все шло хорошо. Потом ему требовалось пару часов поспать, чтобы осилить еще один небольшой переход. Под утро мы разбивали бивуак. Обычно из нашего укрытия можно было видеть паломническую тропу, по которой почти непрерывным потоком шли богомольцы. Многие из них были очень странно одеты – но ни от кого прятаться им не приходилось. Счастливцы! Судя по всему, ежегодно в одни только летние месяцы по этой дороге проходит около 60 тысяч человек… Об этом мы слышали еще в лагере, и теперь эта цифра казалась нам вполне правдоподобной.
Все перенесенные тяготы напрасны
После долгих блужданий около полуночи мы добрались до города и храмового комплекса Уттаркаши. В его узких переулках мы быстро заплутали. Так что Маркезе уселся с рюкзаками в каком-то темном углу, а я стал пытаться определиться с направлением. Через открытые двери храмов виднелись лампадки перед таращащимися в темноту статуями богов, и мне частенько приходилось быстро отпрыгивать в тень и прижиматься к стене, потому что монахи ходили от одного храма к другому. Мы потеряли больше часа, прежде чем нам удалось выбраться из этого города и снова выйти на паломническую тропу…
Из множества описаний путешествий, которые я прочел перед побегом, я знал, что скоро мы должны будем пересечь так называемую внутреннюю границу. Она проходит параллельно настоящей границе страны на расстоянии от ста до двухсот километров от нее, и для посещения этой зоны всем – за исключением постоянно проживающих там – необходимо иметь паспорт. И так как у нас паспортов не было, нам следовало особенно тщательно следить за тем, чтобы не приближаться к полицейским кордонам и пунктам досмотра.