Обычно у него всегда есть какой-то план, а когда он исполнен, на смену ему приходит другой, и они сменяют друг друга столь же регулярно, как морские волны. Иногда вы можете застать его в разрушительном настроении, с огромным весельем рвущим старые письма и бумаги, выбрасывающим старые книги, мебель и одежду, или в случае путешествия стряхивающим их с себя, подобно собаке, отряхивающейся от воды. Он готовится приступить к какому-то новому приключению, гордый своей обнажённой силой, когда члены его свободны, а ноздри вибрируют. Такого духа разрушения не видно у человека второго луча, который лелеет каждую вещь, потому что она говорит о человеческих трудах и стараниях и воплощает что-то от души и энергии человека. Я знал одного высокодуховного человека этого луча, который всегда разрезал конверты из-под полученных им писем, разворачивал их и использовал их чистую внутренность для собственного письма — не потому что был скуп, но потому что любил труды человека, хотя сам называл это экономией и нежеланием транжирить. Человек третьего луча посмотрит дважды, трижды и ещё раз на предмет, который больше не нужен, а затем отложит его подальше, сказав, что возможно когда-нибудь он пригодится для чего-нибудь ещё.
Время человека воли в области политэкономии ещё не наступило, но когда оно придёт, мы увидим, что он уважает потребителя так же, как и производителя. Грубо говоря, он может сказать, что людям стоит платить за поглощение пищи и пользование другими товарами так же, как и за изготовление этих вещей; хотя, конечно, когда наступит его день идеальной анархии, — а это будет в отдалённом будущем, после того, как человечество усвоит урок братства, — никакой платы никому вообще не будет нужно.
"Я" священно. Так что неудивительно, что люди уважают свои личности, поскольку это единственные "я", которые им известны, и что личные оскорбления и насмешки для людей, которые ещё не очень ясно ощущают "я" внутри, являются величайшей пыткой. Презирать личность — не лучшая политика, ибо бог, стоящий за идолом, — настоящий, и если он временно валяет дурака или исполняет роль чёрта, сила этих персонификаций исходит от бога внутри, который в конце концов явит себя настоящего. Таким образом, личность — настоящий товарищ и лучший друг человека на земле, даже если иногда кажется, что она действует, как враг.
Эта самая воля в человеке и придаёт вещам чувство реальности, делая собственный опыт последним критерием реального, на котором уже основывается всякое чувствование и мышление. Свидетельство других, если расходится с ним, не имеет ценности, и если человек первого луча следует за учителем, то дело обстоит не так, будто он подчинился другому, ибо учитель принимается тут скорее как проводник, чем как наставник; и когда он следует за лидером или капитаном, он делает это, потому что сам выбрал этот путь. Если капитан скажет: "ты должен", он ответит: "а я так и хочу", и если капитан парирует "ты должен сделать, потому что я так говорю", он ответит: "я решил подчиняться вам, и делая это, я тем самым следую собственной воле". Он может не сознавать это столь ясно, но фактически для него нет иного пути, кроме как следовать своему внутреннему "я".
Человек этого луча чувствует, что жизнь предназначена для деятельности, и потому на него сильно давит потребность принятия решений в практических вопросах. Если он медлит с решением какого-нибудь вопроса, то это не от безволия, а потому что он решил отложить суждение. Однако он сравнительно редко так поступает, и скорее предпочтёт какое-нибудь временное решение, подлежащее будущему пересмотру, чем ничего не решит. Он чувствует, что должен сделать свой ход, даже если не видит ясно, что впереди. Потому он может обнаружить, что гораздо больше учится на опыте последствий своих действий, чем на размышлениях о том, что может случиться, если он поступит так или иначе. Также он подвержен некоторой опасности негибкости в своих решениях и может быть не столь готов, как было бы желательно, пересмотреть своё решение вопроса или порядок действий. Он решил, и не станет вновь выносить вопрос на рассмотрение и менять своё решение, если только намеренно не решит изменить его, и тем, кто с ним работает, иногда бывает трудно устроить так, чтобы он это сделал. Иногда может быть даже так, что незаметно для себя он примет что-то как само собой разумеющееся, просто потому что раз в его уме решение об этом уже принято, это должно быть фактом. Он спроектирует своё сильное внутреннее убеждение в царство природы, полагая, что так оно и есть, и не желая пойти и посмотреть, действительно ли это так. Всё это происходит в силу того простого факта, что воля — самое сильное его начало, которое постоянно правит его мыслями и эмоциями, поляризуя их согласно своей основной цели или своему преобладающему настроению.