Если личностный человек решит проживать всякий момент, выполняя работу внутреннего человека, и жить ради его идеалов, то он и есть тот истинный человек, но если он воображает, что сам по себе что-то представляет и развивает мнение, что он станет ещё больше, то завтра он уже обречён. У него не должно быть жадности ни до чего, даже до знаний. В Боливии индейки и метиски демонстрируют своё общественное положение и богатство тем, что надевают за раз так много юбок, как только возможно. Такая форма величия никак не возвышает их самих и не является хорошим примером для других. То же верно и для личности, которая пытается быть ходячей энциклопедией. То, что требуется личности — это такое богатство и знание, которые позволят ей исполнять тот тип работы, для которого она пришла в мир, и когда видишь личности, берущие на себя большее, сразу вспоминаешь этих боливийских женщин и их юбки. В том, что мы видим в хорошей собаке, кошке или лошади, есть что-то от идеала личности — она может быть поистине прекрасной без всяких излишеств и украшений, которые были бы вполне уместны где-то в другом месте.
Третий элемент в нашем анализе можно назвать самостной личностью. Если сознание человека настолько погрузилось в личность, что думает "я — это", исключая всё иное, тогда личность узурпирует трон внутреннего "я" и жизнь проживается в интересах продолжения существования этой личности и удовлетворения её физических, эмоциональных и умственных удобств и амбиций. Тогда человек идеалов, истинный человек, до конца воплощения остаётся на голодном пайке. Личность — хорошая вещь, но самостная личность — величайшее проклятие.
Четвёртый элемент анализа — это сознательный человек, чей истинный интерес в жизни — в деятельности одного из описанных мною лучей, в следовании одному из идеалов. В той мере, насколько он сможет уничтожить самость личности, в то же время сохраняя личность сильной, его жизнь в воплощении будет плодотворной. Каждый человек может проверить себя. Пока он полон своим идеалом, всё хорошо, но если он скатится к самостной личности, то он пропал. Проверяя это, пусть он спросит себя не только о том, что занимает его ум, когда он думает, но ещё более — о том, что занимает его ум, когда он этого не делает. Трудоёмкой тренировкой и самоочищением он сможет создать в личности такие существенные эмоциональные и мыслительные привычки, что во время своего отдыха она будет раскрыта скорее вовнутрь, чем наружу, интересуясь идеалами, а не просто личностными вещами.
Местоимение, прилагаемое сейчас к человеку, это "вы". О нём нельзя думать как о некой предметной вещи; чтобы быть познанным, он должен быть почувствован как жизнь, будь то им самим или кем-либо другим. Именно здесь можно найти собранные плоды трудов личности. Здесь есть нечто такое, что развивается в способностях, так что в одном воплощении оно может удерживать за раз (волей, любовью или мыслью) или выражать в одном акте бытия количество вещей, которое в прошлой жизни с трудом схватывало по одной. Это "вы" на протяжении всех материальных изменений остаётся тем же сознанием. Материальная вещь не может измениться и при этом остаться той же самой, по причине своих пространственных ограничений, но это сознательное "вы" может оставаться тем же на протяжении перемен, при которых ваши мысль, чувство и воля приобретают всё более широкий кругозор, постоянно охватывая всё б`ольшую часть материального мира.
И всё же это сознание в свою очередь не есть "Я" — даже в тот момент триумфа, когда оно уже за пределами необходимости человеческих воплощений. "Я" должно научиться знать его как "вы", одно из многих "вы", которые являются частями великого активного начала. За пределами "вы" есть "Я", адхьятма, и это "Я" делает нас на протяжении всех движений сознания во времени всегда едиными с Шивой. Но и тогда не считайте своё сознание своей истинной жизнью, не воображайте, что это нечто такое, что позволяет вам жить, ибо на самом деле даже высшее сознание — всего лишь ограничение: это лишь тело, которым исследуют время, "Я" же — вне его. Вот почему некоторые из древних философов говорили, что "Я" и Бог — едины и то же самое, и всё же говорили "нети, нети" (не то, не то), когда кто-либо пытался описать Бога или Я в понятиях материи или даже сознания. Даже человек, не различающий своё тело и своё сознание, сознателен; а также и тот, кто не знает, что он знает, что Я есть Я, даже среди сознания, которое он ошибочно принимает за своё я. Это "Я", которое одно и то же на протяжении всех трёх периодов времени, наблюдающихся в изменяющемся сознании. Быть тем самым Я вне сознания для того, кто ещё не махатма, — это настоящий сон, тот глубокий сон, из которого возвращаются радостными, ощущая необъяснимое счастье. Но то, что для других сон, для махатмы — бодрствование.