7 часов вечера. Мы с Уиллом сидели в нашей палатке в ожидании гостей. Прием был назначен на 7.15, но пока никто не явился. Стол по случаю праздника уже украшен небольшой пестрой скатеркой, подаренной Уиллу кем-то из его многочисленных родственников перед экспедицией и используемой Уиллом или в качестве шейного платка, или скатерти в зависимости от обстоятельств, а также тремя высокими толстыми красными свечами. Наш праздничный лагерь был разбит у самого подножья ледника Вейерхаузер, которого мы достигли, пройдя сегодня без особых приключений около 8 миль. Из-за рыхлого глубокого снега собаки шли не быстро. Лидировавшая первую половину дня Тьюли регулярно оборачивалась, по-видимому, сильно интересуясь всем происходящим позади нее. В результате таких рысканий вожака след наш, хорошо заметный в рыхлом снегу, напоминал огромную синусоиду. Чтобы как-то выровнять его, Джеф вышел вперед на лыжах уже без особых мер предосторожности, ибо здесь на плато трещин было не очень много. На всякий случай для подстраховки я догнал его, и мы некоторое время шли рядом, оставляя в снегу глубокую лыжню как раз по ширине колеи нарт — все-таки собакам немного полегче. Но, оставшись без хозяина, упряжка Джефа начала бунтовать: все чаще и чаще собаки останавливались, и нам было слышно, как Дахо хорошо поставленным профессорским голосом пытался убедить их тронуться с места. Но, очевидно, авторитет профессора в этой воистину искушенной аудитории еще не достиг тех небесных высот, которые он по праву завоевал в городе китайских гляциологов Ланчжоу. Очень скоро наступил момент, когда «студенты» начали откровенно пренебрегать указаниями профессора, и Джефу пришлось возвращаться к упряжке. Я пошел впереди один. Ориентир — характерная вершина у левого края ледника. Заметив впереди небольшой купол, Лоран захотел использовать его для съемки всех трех упряжек на подъеме при уже достаточно низком, пробивающемся через облака солнце. Остановились. Для подвоза киноаппаратуры на вершину купола метрах в четырехстах впереди Лоран запряг в маленькие саночки Егера, уже помогавшего ему в подобной ситуации в Гренландии. Поначалу все складывалось неплохо: Егер послушно тащил груженные аппаратурой саночки вслед за шагающими на лыжах Лораном и Бернаром. Затем произошла некоторая заминка. Нам издали было видно, как Лоран и Бернар, склонившись над внезапно остановившимся Егером, пытались убедить его двигаться дальше. Но то ли предложенные ими условия дополнительного вознаграждения, то ли размер его не устроили собаку, и она, уверенная в своей правоте, спокойно легла на снег. Время шло, мы мерзли, благоприятное освещение пропадало. Огромный Бернар впрягся в маленькие, но тяжелые саночки и уныло последовал за Лораном к вершине холма. Теперь надо было вернуть Егера, ибо если его оставить, то при «наезде на камеру» — излюбленный прием Лорана — неизбежно произойдет наезд на Егера, причем всеми собаками и одновременно. Я отправился к нему. Егер, выслушав мои просьбы, на удивление легко согласился следовать за мной, и мы вдвоем возвратились к упряжкам. На этом карьера Егера да и других собак как внештатных сотрудников киногруппы завершилась, и, с моей точки зрения, Егер, второй раз проявивший нестандартный подход к решению некоторых жизненных проблем (достаточно вспомнить хотя бы его поведение при падении в трещину), вполне мог бы претендовать на роль профсоюзного лидера среди всех наших собак.
27 августа, воскресенье, день рождения Уилла.