— Красивая, — ответила Ийлэ. — Из хорошей семьи… воспитанная…
— Была тут одна красивая из хорошей семьи, — Райдо передернуло. — И вообще, не хочу я другой женщины… меня эта вполне устраивает. Правда, она упрямая… и не хочет мне верить. Но у нее есть на то причины. Она не так хорошо меня знает, всего-то пару месяцев… но она уже подарила мне эти пару месяцев.
Райдо перебирал ее пальцы, касаясь каждого губами.
Странно.
Ийлэ не боится.
Она должна бояться, она знает, что происходит потом… и больно, и Райдо не причинит ей боли. Не должен. Ей отчаянно хочется верить в это.
— И сейчас она скажет, что я принимаю благодарность за нечто иное… и будет неправа.
— Райдо…
— Тебе неприятно?
— Нет.
— Хорошо, — он поцеловал раскрытую ладонь. — Если станет неприятно…
— Я уйду.
— Не насовсем.
— Ставишь условия?
— Конечно, — Райдо гладил запястье. — Я ведь не могу допустить, чтобы ты ушла насовсем. Я, кажется, говорил об этом. Но повторю еще раз. Или два… или столько, сколько понадобится, чтобы ты поняла. А лучше, чтобы поверила.
И пусть говорит с улыбкой, но это уже не шутка.
Никогда шуткой не было.
— Чем лучше?
Ийлэ руку высвободила, но лишь затем, чтобы коснуться коротких его волос.
— Всем, — Райдо подался вперед и уткнулся лбом в колени. — Мне тебя не хватает… ты есть, но тебя как бы и нет… и с каждым днем все больше нет, чем есть.
— Я…
Она не знает, что ответить.
Боится?
Нет, даже теперь, когда Райдо сказал больше, чем она готова была принять.
Не его.
Не того, что будет между ними, что возможно, а скорее того, чего быть не может.
— Ты растерялась, — подсказал Райдо.
Ийлэ кивнула: растерялась.
— И тебе нужно время, чтобы привыкнуть.
Его правда: ей очень нужно время.
Привыкнуть.
Не к нему, к нему она уже привыкла и как-то даже чересчур, но к тому, что все вновь изменилось.
— Ийлэ, посмотри на меня, пожалуйста.
А разве она не… нет, не смотрит, но чувствует его лицо под пальцами, она, оказывается, успела хорошо это лицо изучить, запомнить.
— Вот так, девочка моя, — он улыбается, а от улыбки его на лбу появляются морщины, но морщины его ничуть не портят. — Времени у нас много… и мы не будем спешить, да?
Да.
Наверное.
Мы?
— Мы, — подтвердил Райдо. — Ты и я. И еще Броннуин…
Нат и Нира, с которыми что-то происходит, загадочное, понятное лишь им двоим. И это что-то заставляет Ната то краснеть, то бледнеть, а Нира просто светится изнутри.
Ийлэ ей завидует.
Гарм. Он больше не пугает, пусть Ийлэ старается к нему не приближаться без особой надобности. А он понимает ее и сам избегает встреч.
Остальные.
Ийлэ не знает их имен, но лишь потому, что не хочет знать. А вот по лицам различает, они тоже, повинуясь негласным правилам, избегают ее, но в этом нет ничего оскорбительного. Ийлэ им еще не доверяет, но уже и не боится.
Мы…
Это хорошо звучит. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— И еще, — Райдо поднялся. — Земля уже достаточно прогрелась, чтобы… нужно похоронить их нормально. А я не знаю ваших обычаев.
Дождь.
Вода-бисер на паучьих сетях, на окнах и на молодых, еще измятых, листочках. Вода сладкая, Ийлэ облизывает губы, стараясь отрешиться от мыслей о жажде.
Ее просили уйти.
Всего-то надо было, что место указать. Если она, конечно, помнит.
Конечно, она помнит.
Двор вот изменился, потому что весна при всем ее сходстве — это не осень… но Ийлэ помнит. И ямы. И воду. И землю промезшую. В нынешнюю лопаты входят мягко, раздирают, вываливают липкие комки, один за другим.
И дождь спешит наполнить яму.
— Не смотри, — Райдо повторяет это, кажется, в третий раз. Или в четвертый. Или в сотый уже, а Ийлэ кивает, только все одно не отводит взгляда. Яма ширится.
— Не смотри.
Райдо разворачивает ее и прижимает к себе.
— Постой со мной. Не надо смотреть на них… времени много прошло… и лучше подумай, где их похоронить.
Времени.
Много?
Наверное. С той осени — больше года… и за это время тела разложились. Райдо прав, что смотреть не стоит, но если бы не он, Ийлэ не выдержала бы. А он стоит, гладит по волосам, успокаивает.
Шепчет.
Что именно? Не важны слова, но тон, но близость Райдо. И виноватая его улыбка. Он, кажется, переживает… о чем?
О том, что его не было?