— А надо?
Нире хотелось закричать, но она крепко подозревала, что толку с этого крика никакого не будет.
— Не надо, — согласился Альфред. — Нам ни к чему лишние проблемы… или гости несвоевременные.
Он посмотрел на часы.
Ждет?
Чего?
Или кого? И куда уехал Нат… и наверняка, его отъезд как-то связан с появлением Альфреда… и если так, то…
— Не ерзай, кузина. Ты знаешь, что любопытство — это великий грех. На воскресной проповеди пастор так говорил. Очень душеспасительно было…
Альфред наклонил голову и даже перекрестился.
— Еще скажите, что вы прониклись…
— Проникся, — взгляд у него был лукавый. — Еще как проникся… мне, дорогая моя кузина, надлежит быть набожным и проникнутым всеми мыслимыми добродетелями…
Он замолчал.
Молчала и Нира, прикидывая, что же делать дальше.
Бежать?
Но как и куда?
Если ударить Альфреда… толкнуть… нет, вряд ли он свалится, силы у Ниры не те, но вот из объятий его, чересчур уж крепких, она выскользнуть способна.
А дальше что?
Слева верховые. Справа верховые.
Спереди поле… сзади лес, а в нем, надо полагать, тоже верховые. И ее не пропустят. А если и удастся прошмыгнуть, то… куда она побежит? Да и много ли набегает в юбках по лесу?
— Верно мыслите, кузина, — сказал Альфред. Он поддел цепочку для часов на палец и теперь часы покачивались влево-вправо, вправо-влево. — Не стоит делать глупостей… я вам не враг.
— А кто, друг?
— Друг, — он произнес это вполне серьезно. — Сейчас вам кажется, что я подлым образом ограничиваю вашу свободу. А на деле я всего-навсего обеспечиваю вашу безопасность, если уж ваш супруг ею не озаботился…
Альфред улыбнулся.
— Ничего. Будет должен.
Нира хотела ответить, что ее супруг к ее глупым поступкам отношения не имеет, но промолчала. Впрочем, долго молчать она никогда не умела. А потому не выдержала первой:
— Что происходит?
— Что происходит… сложный вопрос… всеобъемлющий… мы вот ждем… и думаю, ждать придется еще час-другой, а то и третий. Но вам-то спешить некуда, мне и подавно…
— И чего ждем?
— Нападения.
— Что?
— То, дорогая кузина… видите ли, я имею все основания полагать, что некая банда, которая давно уже не дает покоя местным жителям, вот-вот совершит нападение на этот дом…
— Банда? — шепотом переспросила Нира.
— Банда, — подтвердил Альфред.
— Но… но тогда почему ты здесь… надо предупредить!
Он только улыбался.
— Ты не можешь…
— Тише, кузина, тише… какой пыл… какой нрав… с другой стороны, с таким нравом и до убийства недалеко. Если я правильно все рассчитал, то в предупреждениях нужды нет. Он и сам все понял. И подготовился.
— Кто?
— Райдо.
Нира никогда еще не чувствовала себя настолько глупо. Она совершенно ничего не понимала. И это ей очень не нравилось.
— Деточка, не думай о плохом, — Альфред пошевелил пальцем, и часы качнулись. — Просто подожди…
— Когда на дом нападут?
— Именно.
— И… и что будет потом? — Нира испытывала преогромное желание сделать что-то, чтобы стереть эту самодовольную ухмылку.
— Потом… потом мы придем на помощь и поспособствуем торжеству справедливости…
— Мы?
— Ну… ты, пожалуй, останешься здесь. И я с тобой.
— Трусишь?
— Остерегаюсь. У меня, видишь ли, на эту жизнь грандиозные планы имеются. А потому глупо ею рисковать в стычке с какими-то там разбойниками… тем более, что и без меня желающих будет довольно… кстати, что-то твой муженек не спешит.
— А он…
— Он должен был появиться давно… с предложением. Нат! — Альфред привстал на стременах. — Ежели ты тут, покажись!
— Людей своих убери, — буркнула Нира, очень надеясь, что дорогой новоявленный ее кузен ошибся, и Ната нет поблизости.
— Людей? Ах да… конечно… ты права. Марк!
Отозвался массивный парень, лицо которого было прикрыто платком. Нире почудилось, что она его знает, надо только присмотреться… не стоит присматриваться.
— Марк, ты знаешь, что делать. А мы с леди пока отойдем… прогуляемся… ты давно гуляла по лесу, Нира? Весенние леса удивительно красивы… тут подснежники и эти… как их там…
— Крокусы?
— Точно! — обрадовался Альфред. — Крокусы. И ветреница порой цветет… матушка моя очень ветреницу уважает, каждое утро отправляет горничную за цветами… между прочим, два пенни стоит букетик. А тут их полно. Как ты думаешь, матушка будет рада, если я принесу ей цветы?