— Матушка будет рада, если ты принесешь ей свою голову и желательно, на плечах.
— Как грубо, кузина! Ваш супруг дурно на вас влияет. Вот моя жена никогда не позволила бы себе такого высказывания. Она понимает, как должна вести себя… приличная женщина в приличном обществе…
Его жеребец медленно ступал по тропинке, и Альфред продолжал говорить, что о приличиях, что о женщинах, о крокусах и ветренице, кажется, тоже. А еще о весеннем бале, который предстояло провести в ратуше, и Мирра с ног сбилась, готовясь к балу.
Это ведь первый, на котором ей суждено исполнять роль хозяйки.
И Нире следовало бы помочь сестре…
— Хватит, — Нира поняла, что еще немного и заорет. — Прекрати! Ты… ты невозможен!
— А мне казалось, я очарователен, — притворно возмутился Альфред. — Дорогая кузина, вам действительно следует подумать над своим поведением. Юная леди и столь груба…
Альфред спешился и, прежде, чем Нира успела возразить, и ее ссадил.
Жаль.
Верхом у нее был бы шанс…
— Не обижайтесь, дорогая. Я же хочу как лучше. Все-таки мы с вами родственники, — Альфред поцеловал руку. А вторую стиснул и так, что на глаза слезы навернулись.
Но плакать Нира не стала.
А он не выпустил руку, он вглядывался в ее лицо жадно, пытаясь увидеть что-то, понятное лишь ему. Пальцы его плотней обхватили запястье.
— Что ты…
Альфред медленно с явным наслаждением выкручивал руку. И Нира закусила губу. Не будет она плакать. И умолять не будет.
— Попроси, кузина… попроси, чтобы я тебя отпустил.
Его глаза посветлели, а лицо сделалось таким… жадным?
— Правильно попроси…
— Отпусти, — этот тихий голос заставил Альфреда очнуться, он тотчас разжал пальцу, но перехватил Ниру за плечо, дернул на себя, выставляя между собой и Натом.
Тот стоял на тропе.
И почему-то голый…
— А мы тебя заждались, — сказал Альфред.
Нира отвела взгляд, чувствуя, что безудержно краснеет. Как-то… неприлично получается… голым по лесу… и вообще… и ситуация такая… двусмысленная…
— Я уж начал думать, что ты не придешь.
— Я пришел, — Нат говорил как-то очень тихо и медленно, отчего Нире сделалось жутко. Она и сама не знала, отчего.
У Ната нет оружия.
И он вообще… он ниже Альфреда.
Худой, если не сказать, что тощий. Вот только Альфред его боится…
— Поговорим? — предложил он.
— Поговорим. Отпусти ее.
— И ты мне голову снесешь? Нет, дорогой… кузен. Я не настолько люблю риск. Я его в принципе не люблю.
Нат поморщился.
— Слово дам, что не трону. Отпусти.
— Слово… что ж, слово это хорошо… Нира, деточка, извини, что так получилось. Не хотел тебя напугать, но… иногда со мной бывает… — он разжал руку, и Нира поняла, что свободна.
Она сделала шаг к мужу, а тот посторонился, пропуская. И не оглянулся. Он вообще не смотрел на Ниру, и это было обидно.
Но она велела себе успокоится.
Нату нужен Альфред. А Альфреду — Нат.
Нира здесь лишняя, только, если они оба думают, что у нее хватит воспитания отойти подальше в лес, то ошибаются. Не хватит. Нира вообще жутко невоспитанная, а кроме того, в лесу совсем стемнело. И ходить по нему — неразумно…
Она отошла на два шага и, оглядевшись, обнаружила вполне симпатичного вида бревно, на котором и присела.
— Итак, Нат, полагаю, у тебя ко мне предложение имеется…
— Да.
— Какое?
— Амнистия. Тебе и твоим людям. Сколько их?
— Дюжина…
— Немного.
— Сам понимаешь, со мной пошли те, кто поумней… да и я особо не распространялся об… альтернативной возможности. Йен — хитрая тварь. Самонадеянная только. Привык, что все у него на поводке… значит, амнистия… амнистия — это хорошо…
— Дадите показания.
— Я?
— Твои люди.
— Тогда конечно… и я могу… думаю, высокая комиссия оценит мой вклад в борьбу со взяточничеством. Я ведь искренне верил в Йена… восхищался им… и был почти раздавлен, узнав, что этот человек — вовсе не тот…
— Комиссии расскажешь.
— Эх, Нат… неинтересный ты человек. И жене с тобой, должно быть, скучно.
— Зато твоей с тобой весело.
— Это да… не жалуется. И жаловаться не станет. Она получила то, чего желала. Я тоже. Люблю взаимовыгодные сделки. Они, если хочешь знать, залог долгих и успешных партнерских отношений… но ты бы оделся, а то смотреть больно… значит, амнистия… ребята будут рады.