— Ну и хорошо! — с облегчением произнес Джеймс Адам. — Билеты у вас? И листок с маршрутом? Поезд отправляется через пятнадцать минут!
Сэмюел кивнул и помахал бумажками.
— Не знаю, как вас отблагодарить, мистер и миссис Фолкнер. И за деньги, и за прием…
— А мне всё-таки кажется, что вам следовало подождать денек-другой, — вздохнула Кетти. — Если у девочки в дороге опять подскочит температура, что будете делать?
— Родители уже четыре дня нас не видели, — сказала Лили. — Они, наверное, от волнения с ума сходят.
И это было даже не совсем ложью…
— Родители… — недовольно проговорила прабабушка. — Хорошо же они о вас заботятся, эти ваши родители!
Тут подоспел Донован — как раз кстати, чтобы сменить тему:
— Мама, мама! Там новый «Пасифик-231»! Я еще никогда не видел такого огромного паровоза! А как дымит, ты не представляешь!
— Сэмюел и Лили уезжают, сынок, пора прощаться.
— Вы насовсем уезжаете? — спросил мальчик.
Лили наклонилась к нему и кивнула. Потом достала из кармана маленькую плюшевую зебру, которую подарила ей тетя Люси.
— Держи, Донован, это подарок. Его зовут Зеб, он помогает всем, кому грустно. Если когда-нибудь тебе будет плохо, прижми его к себе покрепче и подумай о нас — сразу станет веселее!
Она нежно поцеловала мальчика в обе щеки и выпрямилась, едва сдерживая слезы.
— Ну, идемте на платформу! — сказал Джеймс Адам. — Будет обидно опоздать на поезд…
Прощание продолжилось у вагона, где Кетти воспользовалась последними минутами, чтобы дать детям тысячу советов, а заодно — узелок с едой в дорогу, завернутый в клетчатую материю. В последний раз обняв своих родных, Лили и Сэм забрались в вагон номер семь и уселись на первую попавшуюся скамейку. Лили громко высморкалась в платок, чтобы скрыть слезы.
— По вагонам! — прокричал кондуктор, звеня в колокольчик. — По вагонам!
Локомотив дохнул паром, оглушительно застонали поршни и шатуны, и поезд тронулся. Постепенно он набирал скорость и скоро уже с ревом лился по городу подобно змейке расплавленного металла. Сэм и Лили молчали, глядя, как городские постройки исчезают вдали и на смену им приходит деревенский пейзаж.
— Думаешь, надежда есть? — наконец спросила Лили.
Сэмюел развернул лист бумаги, где записал пункты их маршрута.
— Теоретически всё должно получиться. Поезд доставит нас в Торонто, а оттуда можно с одной пересадкой добраться до Сент-Мэри. Будем там самое позднее завтра.
— Я не об этом, Сэм.
Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, полными одновременно тревоги и твердой решимости. Сэмюел понизил голос.
— Ты хочешь сказать, есть ли надежда, что мы найдем Камень?
Она кивнула.
— Думаю, да, — ответил Сэм. — Нам известно, что в начале XX века Барнбойм уже пользовался Камнем: доказательство — монеты с отверстием, которые он передал в дар городу, и все эти разговоры про его странных посетителей. И раз сто лет спустя Камень всё еще стоит в подвале, с чего бы ему не стоять там в 1932 году?
— А монеты? Как с ними быть?
Сэмюел вздохнул.
— С этим придется что-то придумывать. Барнбойм подарил свою коллекцию городу; надеюсь, и нам что-нибудь из нее достанется.
— А тебе не кажется странным, что нам до сих пор не встретилось ни одной монеты? Ты ведь всегда говорил, что для запуска Камня надо, чтобы где-то поблизости была монета с отверстием. Ведь во всех твоих предыдущих путешествиях именно так и получалось, да? А тут — нигде, ничего!
После визита в антикварную лавку Сэм и так, и эдак повертел эту проблему у себя в голове. В итоге у него сложилось нечто вроде гипотезы:
— Я много над этим размышлял. В медвежьей пещере, как и в термах Помпей, и тут, в Чикаго, поблизости не обнаружилось монет, но зато повсюду нам встретился логотип «Аркеоса». На стене пещеры, на дне бассейна с горячей водой, на боку фургона «Рай коллекционера».
— И что это, по-твоему, значит?
— По-моему, это значит, что человек в черном придумал всё это для того, чтобы перемещаться только между нужными ему эпохами. Вместо того чтобы полагаться на волю Камня и скитаться по непонятным временам, он обзавелся некоторым количеством точек, помеченных этим знаком, и теперь всегда попадает именно в них. Не спрашивай, каким образом он это делает, — понятия не имею. Но я не вижу другого объяснения тому, что мы всюду встречаем эту пару рогов с солнечным кругом посередине…