Лили ждала его в секретной части подвала, которую отец Сэма отделил перегородкой, чтобы надежно скрыть Камень. Девочка сидела на лимонно-желтом табурете — единственном ярком предмете в спартанском интерьере комнаты, где из мебели были только этот табурет и раскладушка, а из освещения — видавший виды ночник.
— Если Алисия Тоддс увидит тебя в этой пижаме, — хихикнула Лили, — у нее будет шок!
— Смейся-смейся! На, держи.
Сэм положил сестре на ладонь пластмассовый жетон и монету с черной змеей.
— Когда я исчезну, подберешь третью монету рядом с Камнем и положишь их на место, вместе с Книгой и блокнотом.
— Знаю, — кивнула Лили. — А ты, пожалуйста, пообещай, что будешь осторожен, ладно? Не лезь на поля сражений и держись подальше от злых алхимиков. Папе будет от тебя мало пользы, если ты застрянешь где-нибудь в прошлом…
— Договорились. Как только замечу викинга, сразу в кусты!
На самом деле Сэм лишь притворялся спокойным и уверенным, чтобы зря не тревожить сестру.
— Ну, пора…
Сэмюел двинулся в темную часть комнаты — туда, где стоял Камень, еле различимый в тусклом свете. Он был овальной формы, примерно пятидесяти сантиметров в высоту, и с виду совершенно непримечательный — булыжник булыжником. Сэмюел опустился перед ним на колени, раздираемый бурей чувств. Предстоящее приключение одновременно страшило и манило его, но всё же тяга пересиливала страх. Он почувствовал, как монеты в руке стали нагреваться, будто невидимая волна накатила на них, обжигая. Началось…
Сэмюел решил положить в нишу для перевоза предметов монету, найденную в музее, а к солнечному кругу прижать ту, на которой была надпись на арабском. С еле слышным щелчком древний жетон идеально уместился в окружность. Откуда-то из глубины камня поднялся глухой гул, и пол подвала слегка задрожал. Сэмюел обернулся к Лили, но глаза уже заволокло туманом, и он разглядел лишь ее силуэт. Сэм положил ладонь на камень, и рука до плеча, а затем и всё тело вспыхнули жарким огнём.
4
ПАСТУХ ИЗ ДЕЛЬФ
Сэмюел стоял скорчившись на коленях, в траве, и всё тело болело так, будто сначала его подожгли, а потом со скоростью света катапультировали в неведомую даль. При этом никаких следов пламени ни на руках, ни на безупречно чистых рукавах рубашки не было. Тот познает бессмертный жар, говорилось в старой книге алхимика из Брюгге. «И желудок того будет вывернут наизнанку», — мысленно добавил Сэмюел, чувствуя, как кукурузные хлопья, которыми он позавтракал, изо всех сил рвутся обратно. Он сделал глубокий вдох, чтобы подавить приступ тошноты.
— Ага, опять ты!
Голос прозвучал у Сэма за спиной, и мальчик обернулся настолько быстро, насколько позволила его не самая удобная поза.
— Хотя нет, не ты! — произнес тот же голос с ноткой разочарования.
В десяти метрах от Сэма стоял молодой человек лет двадцати с черными кудрявыми волосами и с любопытством его разглядывал. Одет он был в грязную залатанную рубаху, подвязанную простой веревкой. В правой руке незнакомец держал сучковатую палку. Обуви на нём не было.
— Ты его сын? — продолжал юноша, прищурившись, будто пытался что-то припомнить.
Сэмюел отреагировал не сразу. Первым делом он рефлекторно поискал глазами Камень, который должен был находиться где-то неподалеку.
К счастью, тот действительно стоял поблизости, и монета из музея сияла в нише, словно лампочка. Сэмюел взял ее и медленно поднялся на ноги. Голова кружилась. Он очутился в довольно пустынной горной местности, где среди камней пробивалась скудная растительность, а внизу, у скал, шумело море. Интересно, какое?
— Эй! Ты что, язык проглотил?
Незнакомца явно раздражало молчание Сэма, но мальчик еще не успел прийти в себя. Послышалось блеяние, совсем рядом, на другой стороне холма. Выходит, этот человек — пастух?
— Простите, я… — начал Сэм.
Он запнулся, удивленный мелодичностью и красотой слова, которое он, благодаря очередному магическому свойству Камня, без труда и не задумываясь произнес на здешнем языке.
— Я… я немного заблудился.
Пастух посмотрел на него с недоверием.
— Так тебя твой отец прислал?
«Мой отец, — мысленно повторил Сэм. — Значит, это эпоха Влада Цепеша?»
Преодолевая легкое головокружение, он шагнул к молодому человеку.
— Ты знаком с моим отцом?