И поэтому великим усилием всей своей мальчишеской воли он кое-как справился с собой, переборол этот навалившийся на него необъяснимый страх и вслед за Иваном направился по выложенной красными кирпичами и поросшей уже травою дорожке к тому невзрачному и угрюмому дому.
Ребята сторожко взошли на крыльцо; вздрагивая от скрипа половиц, на цыпочках прокрались сумеречными сенями; нащупали дверь с висящими на ней по косякам клоками зимней обивки, похожей на остатки линялой собачьей шкуры.
— Закрыто? — не удержался от вопроса Славка. Ему было неприятно прикасаться руками к этой рыжеватой кудели, что липла к пальцам, как паутина.
— Да нет… Подожди… — Иван медленно потянул на себя протяжно зашуршавшую дверь.
И уже с порога кухни почувствовали они нежилой запах остывшей золы, плесени и тлена, от которого у ребят засвербило в носу.
Славка зажмурился и громко чихнул.
— Тише ты, гад!.. — зашипел на него Иван.
На треснувшей, горбато вспученной плите и рядом, на полу, валялись черные от сажи конфорочные кольца. Под окном белели осколки тарелок, поверх которых лежали две, будто бы молотом сплющенные, алюминиевые миски. Из выщербленных пазов окантованной угольником плиты торчали рожками концы ржавой крученой проволоки.
Иван и Славка обшарили все закоулки, проверили смежные с кухней комнатушки, где тоже повсюду на полу был раскидан всяческий хлам — рваное тряпье, гнутые ножки от стульев, обгорелая бумага, желтые пузырьки из-под лекарств. А вот необходимой ребятам пригодной для варки посудины, пускай даже какого-нибудь завалящего глиняного горшка, нигде в доме не было видно.
С каким-то деревянным, скребущим звуком терлись друг о дружку на сквозняке оборванные со стен полосы обоев, под которыми, в пустых выемках от осыпавшейся штукатурки, переломанными ребрами обнажились приколоченные крест-накрест сосновые щепки.
— Пошли-ка лучше, Мороз, отсюдова, — сказал Славка, колупая ногтем отслоившуюся известку на плите. — Ни черта у них тут не было…
— Погоди, а может, там, где у них летняя кухня, чего-нибудь найдем? — кивнув на окно, неуверенно предположил Иван, выкручивая тугой шпингалет. — Давай во дворе еще посмотрим. Айда!..
Они не стали опять выходить, на крыльцо, а вылезли через окно в сад и, прикрыв рамы, остерегаясь напороться босыми ступнями на не видимые в траве острые стекляшки либо гвозди, прошли по засыпанной шлаком завалинке вдоль стены дома до угла, за которым под перекосившимся, крытым жестью навесом стояла обмазанная глиной летняя печка.
Но и во дворе им не повезло. Все здесь тоже было разбито, втоптано в окаменелую грязь, а возле открытого входа в мурованный погреб, откуда веяло леденящей подземельной сыростью, на влажной земле виднелись частые следы чьих-то широких лап, с четко обозначенными круглыми подушечками и стрелками когтей.
— Ты погляди, Комок, — волчьи! — авторитетно сказал Иван, и Славка сразу же ему поверил, хотя, по правде сказать, сначала он подумал, что такие следы вполне могла бы оставить и обыкновенная базарная дворняга. Ничего в них волчьего как будто бы не было, а просто — следы как следы.
Ребята пригнулись к земле, рассматривая, как теперь уже казалось им обоим, и в самом деле какие-то необычные, подозрительные какие-то отпечатки когтистых лап.
И тут издалека, с другого конца улицы, донесся к ним глуховатый рокот мотоцикла, который, впрочем, вскоре затих. Потом ребята услыхали поспешные, бухающие шаги, невнятные голоса и приближающееся металлическое цоканье подкованной обуви уже на выложенной кирпичами дорожке, ведущей к крыльцу дома.
Оскальзываясь на мокрых ступеньках, едва не съезжая по ним на задницах, Иван и Славка шустро скатились в погреб.
— Ось туточки!.. Ось тут!.. Я ж сама бачыла! — визгливо захлебывалась наверху какая-то тетка.
Из погребной темноты ребятам был виден торец дома, глухая серая его стена, и прислоненная к ней лестница, упершаяся в кирпичный карниз под чердачной дверью.
Славка решил сперва, что крикливая эта тетка заметила, должно быть, как они входили в дом. Ну, конечно, заметила! Она и потом украдкой подглядывала за ними, а сейчас приведет тех, металлически топавших людей к погребу — и тогда уже никуда от них не денешься, придется отсюда вылезать…
— Эгэй! Хто тут е? — громко выкрикнул невидимый мужчина и добавил с угрозой: — Выходьтэ, по-доброму вам кажу, бо зараз стрэляты буду!..
Но никто не вышел из дому и не откликнулся на предложение мужчины, который немного погодя матерно выругался и передернул винтовочный затвор.