Но оставались вещи, которые мне были непонятны. Правда, спрашивать о них я не рисковала, потому что боялась, что в ответ меня тоже спросят. Например, что я делала там, где меня быть не должно было. К счастью, не я одна была чрезмерно любопытной: расспрашивать начал Ринер.
— Только я не пойму, почему выбрали жертвой именно Элейн? Ее метаморфы неплохо знают, не легче ли было найти кого-то, кого точно не поддержат?
— Пожалуй, на этот вопрос отвечу я, — сказал Райне, подперев рукой подбородок. — Видишь ли, братишка, леди Кэйнор с какого-то перепугу решила, что леди Элейн добивается внимания Эрцгерцога, а тот отвечает ей взаимностью. На самом деле, Элейн — идеальная жертва, с какого ракурса не посмотри. Она знакома не только с Эрцгерцогом и Эрцзащитником, но и со многими другими доверенными людьми. Если бы оказалось, что Элейн — предательница, то авторитет всех, кто составлял основу управления замком, был бы подорван. К тому же, как созналась леди Кэйнор, после всего она бы с удовольствием утешила Эрцгерцога. И, разумеется, вышла бы за него замуж, как и планировала. Вот такие вот дела. Влюбленные женщины — самые страшные женщины.
— И ты мне говорил еще, что у вас в Найруфере очень безопасно! — возмутился Ринер. — Ладно, с этим понятно. Но у меня еще вопрос, точнее, даже два. Зачем надо было выманивать сэра Зенона? И почему Эрцгерцог вместе с Аниэль в срочном порядке сбежали из замка?
— Все очень просто, милый братишка Райне, — фыркнул Зенон. — Если бы я был здесь, то всего этого бардака не было бы. Любой воин в этом замке подчиняется исключительно мне. Если я скажу отпустить, то они отпустят. Если я скажу расследовать, то они будут расследовать, даже если свалятся замертво. Проще говоря, я бы точно что-то заподозрил и разобрался в произошедшем, не позволив тем, кто не виноват, пострадать. А Эрцгерцог убрался из замка вместе с леди Аниэль по одной простой причине — он заметил на ней проклятие, которое, как я узнал недавно, леди Кэйнор подарила на балу. Из-за него леди Аниэль и упала в обморок.
— Это ужасно. Одна женщина — а столько бед натворила. Элейн, послушай, я только одного понять не могу. Тебя-то как эта женщина заманила в зал советов, да еще и со связкой ключей? — Ринер повернулся ко мне.
Помните, я радовалась его любопытству? Забираю все свои слова обратно. Но делать нечего, пришлось рассказать всю мою историю с самого начала, заработав от всех без исключения укоризненные взгляды.
Глава 85
— Зенон крутил в руке осколок, рассматривая его. Я смиренно, как самая примерная ученица младших классов, сидела на стуле, сложив ручки, и смотрела на Зенона. С того момента, как состоялся разговор, в ходе которого я созналась во всем вранье (или утаивании), прошло три дня. За эти три дня я только отсыпалась, ела и, разумеется, целовалась с Зеноном. Зенон в точности следовал указаниям лекаря — никак меня не расстраивать, даже немножко, даже случайно. Но вот вчера Зенон притащил мне осколок бутылки и положил рядом с кроватью, попросив проверить, то или не то, что я искала.
А вот сегодня начался разбор полетов, иначе не назовешь.
— То есть. Ты. Хочешь сказать. — Зенон рубил слова, словно был в неописуемом гневе. — Из-за вот этой вот. Стекляшки. Вся беда?
Зенон спрашивал уже в третий раз об этом. Или четвертый? Честное слово, я сбилась со счета. В первые пару раз я заученно повторяла историю о том, как один не очень хороший дух отправил девушек исправлять свои ошибки — искать его разбитую бутыль. О том, почему я боялась рассказать все Зенону сначала. И почему не рассказывала, когда уже не боялась.
— Извини. — Я не выдержала исходящей от Зенона злости вперемешку с яростью. — Извини, я…
Я доставила Зенону кучу проблем, меня сочли шпионкой, — Дурочка, — вынес вердикт Зенон. Я даже не отрицала. А как иначе меня можно называть?
Я всхлипнула тихонечко — уже не в первый раз за разговор — и почувствовала, как Зенон поднимает меня с кресла и крепко-крепко обнимает.
— Прости… Прости меня, Зенон…
— Почему сразу не сказала? Это ведь мелочь! Это такая мелочь, но из-за нее ты провела столько неприятных часов! Мы же уже говорили об этом, я же уже просил тебя ничего важного не скрывать.
— Я собиралась. Правда! Сразу после бала хотела рассказать обо всем, но ты уехал, а я решила, что расскажу тебе уже все, как найду осколок. А потом все случилось…
— Все, все, не расстраивайся, прости, я больше не буду спрашивать об этом, хорошо?
— Ты только не злись, ладно? — жалобно попросила я. — Я больше не буду делать такие глупости, поэтому не злись, не ругайся и… не разочаровывайся во мне… пожалуйста…