Обувь — дедушки и Ами — стояла аккуратно у стены. Я посмотрела туда, поняла в панике, что забыла разуться, войдя в дом. От этого нарушения горло сжало сильнее.
— Скорее, — шепнула я сестре. Ами сунула ноги в обувь, слезы лились по ее лицу. — Не издавай ни звука снаружи, ясно?
— Ладно, — она шмыгнула носом.
— Раз, два… — я произнесла «три» губами и открыла дверь. Я сжимала руку сестры, мы вышли наружу. Небо было таким темным, что проглатывало весь свет, включая звезды. Я не знала, зачаровали ли ёкаи как-то небо, или звезды отвернулись от нас.
Было тихо. Я повела Ами мимо дома дедушки, держась теней, прислушиваясь. Мы скользили мимо кустов, нас не замечали и не преследовали.
Мотомия стоял в стороне от остального храма, скрытый в роще деревьев. Деревянное строение тридцать на пятнадцать футов с глиняной черепицей и решеткой на внешней стене. Веревка шименава висела над дверью, отмечая, что место священно. Мы с Ами прошли через порог, на носочках пробежали по полу, который почти пел. Я бегло взглянула на алтарь внутри.
«Скорее», — прошипела я себе. Я опустилась на колени, провела ладонями по половицам, кривясь от уколов щепками. Я вздрогнула, когда ладонь задела труп мыши. Я оттолкнула кости, пальцы отыскали нужный узел на дереве. Я скользнула руками к коленям, считая доски: один, два, три.
Я впилась ногтями между третьей и четвертой досками, потянула скрытый люк. Холодный воздух встретил меня. Я погнала Ами по лестнице вперед, скользнула за ней, осторожно опустила люк над головой. Он опустился со стоном.
Мы сжались на ступеньках под дверью. Свет почти не проникал сквозь половицы. Грубые ступеньки были вырезаны из камня много веков назад, их холод лишал мое тело тепла. Воздух тут пах плесенью и гнилью, почти как в гробнице.
— Кира? — прошептала Ами. — Ч-что происходит?
— Тише, — прошептала я, сжав ее пальцы. — Нам нужно оставаться тихими. Понятно?
Ами кивнула в мою руку, ее щеки были мокрыми, как мои. Мы замерли. Тянулись долгие минуты. Я нервничала. Может, демоны не найдут нас тут, в мотомии, под слоем защитных чар, которые были старее камней. Этот храм был особым местом, которое мог когда-то благословить сам Абэ-но Сэймэй. Эта сила была древней. Огромной. Когда остальной храм сгорел пять веков назад, только мотомия уцелел.
Я пару мгновений верила, что мы были в безопасности… а потом еще крик раздался из сада снаружи. Крик резко оборвался влажным свистом. Кривясь, я зажмурилась и закрыла руками уши Ами. Она упрямо убрала одну мою руку. Ей не нравилось, когда к ней относились как к ребенку, даже если она вела себя так.
Голос пел в саду, доносился до нас. Он уже не звучал как детский, этот трещал, как горящие кости. Звук шуршал по коже:
— Ushiro no shoumen daare? Кто теперь за тобой?
Воздух стал с шипами в тенях. Ток трещал в моих ушах, как электричество, свет между досок мелькнул и погас.
Тяжелые шаги шаркнули по половицам сверху. Запах ёкая проник в мой нос, сильный, как гниющие летом сливы. Немного пыли посыпалось в трещины в полу, попало мне на волосы и ресницы. Мой браслет обжигал кожу. Я прикусила язык, чтобы не закричать. Я не могла двигаться, даже снять браслет. Если существо найдет нас, мы не сможем убежать.
Кладовая под мотомией была ненамного больше этого храма.
Тук-тук. Эхо стука когтей разносилось по подвалу. Ами задрожала и обвила руками мою талию. Моя голова кружилась, я думала о молитве, которой меня научил дед, и это остановило головокружение на пару вдохов.
Тук-тук, посреди пола храма.
Тук-тук, у алтаря.
Тук-тук, возле люка.
— Ибараки-сама, царь огров, — сказал кто-то. Несмотря на хрип дыхания, я узнала бы голос дедушки всюду. Он звучал так, словно был сильно ранен. Мое сердце сжалось, но он хотя бы был жив.
«Ибараки, — подумала я, прикусив язык. — Почему имя звучит знакомо?».
Дедушка продолжил:
— Ты спустился… с гор… но для чего?
— Не притворяйся, что ты глупый, жрец, — сказал огр. — Ты знаешь, почему мы тут.
— Я… точно… не… — прохрипел дедушка.
— Ложь! — заявило существо. — Ты скрывал последний осколок священного меча в этом месте почти пять веков. Мой хозяин, король демонов Шутен-доджи, получил все куски, кроме одного. Где последний осколок Кусанаги но Цуруги, меча Богини солнца?
— Этот храм… много раз отстраивали… — ответил дедушка. — Все… потеряно. Ты… должен… уходить.
Ёкай зарычал, но не как волк. Этот звук был смешан с криком. Он терзал мою душу шипами, разбивал мою смелость. Половицы скрипели, монстр бросился вперед.