Современники и более поздние исследователи, характеризуя Александра I, единодушно считают, что, попав в неожиданные обстоятельства, он быстро соображал, как надо поступать в данном случае, чтобы уверить других, а в первую очередь самого себя в том, что он давно предвидел эти обстоятельства. Вникая в новые для него мысли, он старался показать собеседнику, а еще больше себе, что это его собственные давние мысли. Вызвать уважение у окружающих ему было нужно для самоутверждения. Свою темную душу, по словам Ключевского, он старался осветить чужим светом*. Александр I легко поддавался воздействию эффектной обстановки, особенно с участием таинственного, набожно внимал православным священнослужителям, сквозь пальцы смотрел на активность иезуитов, слушал квакеров и протестантов. В последние годы был сух, раздражителен. Ему стали свойственны самонадеянность, язвительность, равнодушие ко всему, что выходило за пределы интересов императорской семьи, наклонность зло шутить. Никого из приближенных не любил, холопствующим перед ним платил презрением.
______________
* В.О.Ключевский. Соч., т. V, М., 1958, с. 444.
Николай I по своим личным качествам мало чем отличался от старшего брата.
В делах государственных от начала и до конца царствования Николай оставался деспотом и крепостником. Считая простоту и мягкость признаком слабости, угрозой авторитету, он стремился показать твердость и суровость власти. Его присутствие угнетало, обращение с подданными носило характер команды, окрика. Официальному облику его было свойственно холодное выражение глаз, резкая повелительная речь, решительность и безапелляционность суждений. Общение с ним вызывало безотчетный страх. Люди в его присутствии инстинктивно вытягивались, замирали, переставали соображать. Высшие чиновники Николая I мрачно шутили: даже хорошо вычищенные пуговицы в его присутствии тускнели.
Артиллерийские залпы 14 декабря 1825 года эхом прокатились по России, отозвались в европейских столицах. Европа еще помнила события французской революции 1789 года и "грозу двенадцатого года". Каждое восстание, где бы оно ни произошло, вызывало страх перед новыми революционными потрясениями. Русского императора крайне тревожило мнение европейских дворов о событиях на Сенатской площади в Петербурге, беспокоило опасение, что восстание декабристов уронит авторитет самодержавия, покажет его внутреннюю слабость.
Особенно Николай опасался того, что Талейран, чья политическая звезда вновь поднималась высоко, получит сведения от тайных агентов в России. Сколь серьезно оценивалось им мнение Талейрана, свидетельствуют слова, сказанные Николаем несколько лет спустя после описываемых в повести событий. Получив известие о победе во Франции июльской революции 1830 года и о том, что Талейран вошел в созданное правительство, Николай I заявил: "Так как господин Талейран присоединяется к новому французскому правительству, то непременно это правительство имеет шансы на длительное существование"*. После этого все попытки склонять австрийского императора к совместному выступлению против Луи-Филиппа - нового французского короля, "узурпатора", "короля баррикад", - были прекращены.
______________
* Е.В.Тарле. Соч., т. XI, М., 1961, с. 203.
Официальную трактовку событий на Сенатской площади Николай I сформулировал на вскоре после 14 декабря организованном приеме иностранных послов в Петербурге. Он назвал декабристов ничтожной кучкой "безумных мятежников", не имеющих никакой опоры в стране*. Печать Западной Европы подхватила эту версию, изображая положение русского самодержавия, как весьма прочное, а поведение Николая I, как героическое. Что касается собственной оценки обстановки, сделанной Николаем в момент восстания, то она была далеко не такой радужной. Им даже было отдано распоряжение подготовить выезд царской семьи из Петербурга за границу. Позже, вспоминая события 14 декабря, Николай откровенно признавался своему родственнику Евгению Вюртембергскому: "Что непонятно во всем этом, Евгений, так это что нас обоих тут же не пристрелили"**. Потрясение, испытанное в тот день, на долгие годы определило его суждения и поступки, стремление искать в каждом малопонятном событии связь с восстанием, болезненно реагировать на мнение европейских правительств, всюду искать их агентов, железом и кровью искоренять "крамолу" у себя в стране.
______________
* Всемирная история, т. VI, М., 1959, с. 295.
** Всемирная история, т. VI, М., 1959, с. 170.
Восстание декабристов в действительности явилось не безумным мятежом, а одним из звеньев общеевропейского революционно-освободительного движения, направленного против феодально-абсолютистских режимов. Оно было составной частью мирового движения, захватившего и Россию. События на Сенатской площади, восстания в Чернигове и других городах стали начальным этапом русского революционно-демократического движения и, несмотря на неудачу, имели большое прогрессивное значение.
Небезынтересна и фигура главного организатора операции по розыску бумаг графини де Гаше генерала Дибича. Сын прусского офицера, перешедшего на русскую службу, родился в 1785 году, учился в Берлинском кадетской корпусе. В 46 лет - прапорщик лейб-гвардии Семеновского полка. Участвовал во всех войнах, которые вела Россия. Во время заграничных походов 1813-1845 годов дослужился до чина генерал-квартирмейстера всех союзных войск и сблизился с Александром I. Дибич - один из самых доверенных лиц русского императора, хранитель его секретов и участник многих совместных амурных приключений. В 1824 году он начальник Главного его императорского величества штаба. Сопровождал царя при всех поездках по стране, присутствовал при его кончине в Таганроге, организовал доставку умершего в Петербург. В начале декабря 1825 года сообщил о готовящемся восстании декабристов и принял меры к аресту Пестеля и других членов Южного русского общества. При Николае I сохранил свое влиятельное положение при дворе, исполнял наиболее деликатные его поручения, пока не набрал силу другой приближенный царя - шеф жандармов граф Бенкендорф.
Такова историческая обстановка, в которой происходили описанные в повести события. Поэтому понятно желание Николая I во что бы то ни стало получить бумаги покойной и особое старание в выполнении поручения наиболее приближенных к нему лиц.
Конечно, трудно, спустя полтора века, рассчитывать на фотографическую точность воспроизведения происходивших событий. Однако история, как известно, не терпит "белых пятен". Рано или поздно она штрих за штрихом заполнит все клетки кроссворда, созданного временем и людьми, высветит, казалось бы, давно исчезнувшие детали минувшего.
В основу повести - маленького исторического детектива, как ее называет автор, - положены действительные события и судьбы реально существовавших людей. Факты собраны автором в ходе длительного исследования различных архивных и иных источников, они открывают нам одну из страниц прошлого нашей страны, частью забытого, а частью неизвестного. Это делает повесть особенно ценной.