– Хорош строить из себя герцога Анжуйского, – махнул рукой Афанасьев. – Как в прошлый раз ты ездил, сам рассказывал… те убытки, что тебе этот злополучный козел причинил да толстяк со стариком, в подметки не годятся! Сам же говорил, что пацаны разнесли всю сауну, а потом кидали попа, отца Филиппа, в бассейн, напялив на него женское белье. И заставляли танцевать канкан на столах, а этот отец Филипп – не балерина из Большого… сто тридцать килограммов все-таки весит, преосвященная морррда! Все столы так и переломали. А не ты рассказывал, что Васька Лысый палил из ракетницы и спалил соседский сарай, за который ты потом платил, а какие-то проститутки взяли твой джип и катались на нем по болоту, а потом исполняли на его крыше стриптиз и каблуками всю крышу поуродовали? Не ты рассказывал, а? Как, Колян?
– Ну, было, – нехотя пробурчал представитель криминогенной среды и мудро поскреб в блестящем затылке.
– Так чего же ты мне сегодня тут тюльку коптишь про какой-то там ущерб? Или ты не понимаешь, что именно в буквальном смысле свалилось тебе на голову? Нет, не горстка вонючих пришельцев! При желании из этих в самом деле можно сделать богов! Не тех, конечно, что тупо метали молнии в первобытных людей и катались на облачках. А богов современных.
– Это как же? Ты там про какой-то банк лепетал… ты че. В натуре?
– В натуре! Ты знаешь, что они уникальны хотя бы потому, что вскрывают мозг с еще большей легкостью, чем твой любимым медвежатник Мангуст потрошит сейфы? А? Им просто цены нет хотя бы поэтому – они просто скачают информацию из мозговых извилин конкурентов, и все тут. Кто владеет информацией, тот владеет миром, пойми!
– Это что же, ты во властители мира собрался, что ли? – насмешливо поинтересовался Ковалев. – Нет, ты уж тогда до комплекта к себе в команду Брюса Уиллиса там позови, чтоб, если че, этот самый мир спасать.
– А гипноз? – продолжал перечислять достоинства непрошеных гостей Афанасьев, не обращая внимания на явный демарш Коляна. – Самый совершенный способ дознания! Так что отпадает надобность во всяких паяльниках и горячих утюгах, которые ты практиковал в пору своей бандитской юности. А уж то, что сделал этот старик… я уж и предполагать боюсь, как он это сумел.
– Что? Водку выпил, что ли?
– Какую водку? Ты видишь вот это? – Афанасьев наклонился и, сжав в горсти немного тающего и исчезающего буквально на глазах серого снега, сунул его в нос Ковалеву. – Ты вот это видел? Ты хоть понимаешь, что нужно сделать, чтобы достичь такого эффекта, пусть на краткое время и на незначительной территории? Этот Вотан – старый, ему после его «зимы» стало плохо… наверно, перебрал с отдачей энергии… А ведь все остальные, они молоды, и… черт его знает, но, когда я подумаю, что с ними можно наворотить, у меня начинает кружиться голова.
– Да просто пить надо меньше… – буркнул Колян, но было видно, что слова Жени запали ему в душу. – Ну и что же ты предлагаешь?
– А предлагаю я только одно: ехать в город – там видно будет.
Глава третья
ВОРОН МУНИН ПОЕТ БЕДУ
– Вам необходимо изменить имена, – сказал Афанасьев.
Они сидели в ковалевском джипе, набитом под завязку. Тут были все дионы, где-то за сиденьями валялся пьяный Вася Васягин, испускавший все тот же апокалипсический храп. На плече Вотана сидел ворон и чистил перья.
И только козла Тангриснира по настоятельному, с пеной у рта, требованию Ковалева оставили в загородной местности. Впрочем, как с недоброй улыбкой напророчил хозяин несносного животного Эллер, это ненадолго: рогатая тварь непременно найдет их…
– Вам нужно изменить имена, – повторил Афанасьев, потому что никто из гостей как-то не воспринял его слов.
Первым отозвался Альдаир:
– Изменить имена? Зачем это?
– Потому что в вашем случае предпочтительнее подогнать свои имена под наши. Ведь называли же вашего отца, господин Альдаир, на наш лад: Зевс. Хотя наверняка на Аль Дионне его звали по-другому.
– Да, там его звали Зеурс, – машинально подтвердил Альдаир.
Афанасьев говорил так спокойно и уверенно, словно привык произносить название «Аль Дионна» и имя «Зевс» как вполне обыденные, обиходные. Это произвело некоторое впечатление на Эллера, первым из дионов поставившего вопрос предельно конкретно:
– А как, скажем, следовало бы назваться мне?
По всей видимости, сына Тора все это весьма забавляло.
– Вам? Во-первых, вам нужна фамилия.
– Что такое фамилия?
– Ну… – замялся в определении Женя, – это, можно сказать… родовое имя. Фамилия происходит от какого-то прародителя, который…
– А как твоя… эта самая… фамилия? – бесцеремонно перебил его Эллер. —А, ну да… Афа… щас…
– Афанасьев, – ответил журналист. – Это означает, что какого-то далекого моего предка звали Афанасий. А вот у него, – кивнул Женя на Коляна, с багровой мордой крутившего баранку многострадального джипа, – фамилия Ковалев. Значит, его предок был ковалем, то есть кузнецом. Ковал металл… мечи, молоты, плуги.
– О, молоты! – откликнулся Эллер, ковыряя в зубах уцелевшим от недавней трапезы шампуром.
– Да, молоты, – повторил Афанасьев.
– А моего предка… моего предка зовут Один, – выпалил Эллер, посмотрев на меланхолично клюющего носом одноглазого старика, на плече которого огромным клювом чистил перышки ворон с человеческими глазами. – Стало быть, моя фамилия должна быть… Одинсон.
– Одинсон? Подозрительная какая-то получается фамилия, – пробурчал сидящий за рулем Колян, к слову бывший ярым антисемитом.
Афанасьев едва сдержал веселую ироническую улыбку и продолжал:
– Затем, помимо имени и фамилии, живущему в этой стране необходимо отчество. Как зовут вашего отца?
– Имя моего отца Тор есмь, – замысловато отозвался Эллер, словно привел цитату из учебника старославянского языка.
– Ну вот и получается: Эллер Торович Одинсон. Н-да, действительно…
– Еврей какой-то получается, в натуре, – ничтоже сумняшеся прокомментировал Ковалев.