— Значит, два человека. — Стоунмен задумчиво нахмурился, полез в карман и достал записку. — Кто-то заманил его на палубу. Это уже не просто слежка, это похоже на спланированное преступление.
Берри кивнула.
— Если все случилось около полуночи, рулевой мог что-то заметить?
Стоунмен невыносимо долго смотрел на нее, прежде чем ответить:
— Вчера в это время за штурвалом был я. В одиннадцать я сменил Годвина, моего первого помощника, и пробыл за штурвалом до четырех.
— И вы ничего не видели?
— Шел мокрый снег. Море штормило, и корабль вел себя неспокойно. Все мое внимание было сосредоточено на работе. Хотя около полуночи я видел свет фонаря в том районе палубы. Я не мог оторваться от штурвала, чтобы рассмотреть поближе, кто там ходит. Потом свет погас, и я решил, что, кто бы это ни был, он повернулся ко мне спиной и направился к переднему люку, чтобы спуститься вниз. Что касается звуков… сквозь завывание ветра ничего было не расслышать.
— То есть, вы видели только свет фонаря?
— Только его.
— А на палубе были другие члены экипажа?
— Один человек, — отмахнулся Стоунмен. — Да и то, нельзя сказать, что он был «на палубе». Это был о’Хара в «вороньем гнезде». Худшего места такую погоду не найти. Предупреждая ваш следующий вопрос: работа о’Хары заключается в том, чтобы смотреть вперед, а не вниз, на палубу. Так что…
— Что вы обо всем этом думаете? — перебила Берри.
— Это очевидная уловка, чтобы вызвать Гулби на палубу в конкретное время. Но я понятия не имею, кто это сделал. — Капитан подтолкнул к ней записку.
— Сьюзан П., — покивала Берри. — Я рискну предположить, что Гулби знал это имя, иначе он не стал бы подниматься на палубу.
— Да, — согласился капитан, не отрывая глаз от бумаги. — Он должен был знать это имя.
— Что бы все это ни значило, это не имеет никакого отношения к товарам Гулби, — заключила Берри. — Вы согласны?
Он кивнул.
— Да, кражей тут не пахнет.
— Но… чем тогда пахнет?
Стоунмен долго молчал.
— Сьюзен П. Вероятно, это кто-то, кого Гулби когда-то знал. Я не думаю, что она здесь, на борту, но кто-то мог подписаться ее именем. Или же кто-то действует… ну… в ее интересах. Вы понимаете?
— Да.
Стоунмен тяжело вздохнул и провел рукой по лицу.
— Никогда раньше не терял пассажиров таким образом. Нет, случалось, что кто-то заболевал и умирал… даже маленькие дети. Такие случаи разрывали мне сердце, когда я видел, как это происходит, но ничего не мог сделать. Но чтобы кого-то выбросили за борт… Я слышал подобное от других капитанов. Им просто выпал неудачный жребий. Некоторые из них думали, что это расплата. Они называли это «Долгом Нептуна». Вот, почему я так настойчиво убеждал всех не подниматься на палубу, пока лед не растает, и можно будет крепко держаться за страховочный канат. — Он посидел несколько секунд, уставившись в пустое пространство мимо Берри. Затем его взгляд прояснился, и он снова сосредоточился на своей пассажирке. — Я не знаю, нужно ли сделать еще что-то сегодня вечером, — признался он.
— Я согласна с тем, что нельзя все так оставлять. Один или несколько пассажиров этого корабля убили человека. Как вы собираетесь выяснять, кто это сделал?
— Мисс Григсби, я выслушаю все, что вы можете мне предложить. Потому что для меня это нечто новое. Я никогда не попадал в подобные ситуации.
Берри потратила несколько секунд на обдумывание возможностей. Одна из мыслей показалась ей потенциально ценной.
— Каждому на борту следует переписать то, что написано в записке, печатными буквами. Автору оригинала было бы слишком тяжело замаскировать собственный почерк. И я боюсь, что членов экипажа также нельзя исключать. Но… я вам так скажу, капитан: я не могу даже предположить, кто мог это сделать. Никто из пассажиров — а я много раз разговаривала с ними — не вызывает таких подозрений.
— Никогда нельзя узнать человека достаточно хорошо, чтобы с уверенностью сказать, на что он способен, а на что нет. Во всяком случае, по внешнему виду этого никак не определить. Ладно. Мне нравится ваша мысль. Мы начнем утром. Как думаете, вам удастся хоть немного поспать?
— А вам?
— Нет, — ответил он.
— Я попытаюсь. И вам следует.
С этими словами Берри покинула каюту Стоунмена и направилась по коридору к себе. Когда она добралась до своей двери с ключом в руке, она решила, что сон этой ночью — маловероятная перспектива. На корабле было тихо, если не считать обычного скрипа досок и шума моря, бьющего волнами о корпус. Берри покачала головой, прошла дальше и вошла на камбуз.