— Леопольда! Подойди сюда, пожалуйста!
Пение прекратилось.
— Август… я не могу… мне нужно…
— Этот джентльмен хочет получить ответ на вопрос. Пожалуйста, подойди сюда.
Она вернулась в комнату, держа в правой руке пистолет. Как только она вошла, грохот возобновился. Громовой Человек закричал так громко, что Хадсон не сомневался: он способен разрушить любой замок, который его удерживал. Похоже, именно он нанес все повреждения, которые Хадсон заметил на стенах. Он подумал, что их оставили молотком или чем-то тяжелым, но истина была иной.
Оставшись один на один со своей звериной яростью, Цукор принялся молотить по стенам, как он делал это много раз прежде, пробивая себе путь из дома, который больше не сдерживал его жажду крови.
Леопольда пустым взглядом уставилась на брата.
— Чего ты хочешь? — спросила она.
— Пока ничего, моя дорогая. Позволь мне спросить тебя… кого ты любишь?
— Тебя, конечно же.
— И я люблю тебя, моя ненаглядная. Иди сюда, позволь мне обнять тебя.
Она подошла к нему. Август поставил подсвечник на стол и плотно прижал сестру к себе, глядя на Хадсона через плечо и продолжая держать его на прицеле.
— Вместе навсегда, — произнес он тихим и благоговейным голосом истинного любовника.
— Да, — выдохнула Леопольда, посмотрев на брата необычайно мягким взглядом. — Во веки веков.
— Покажи ему, мой ангел, — попросил Август и забрал у нее второй пистолет.
— Милый, я не…
— Он все равно нежилец. Покажи ему, и он поймет, что наша семья знала о любви на протяжении многих поколений.
Леопольда кивнула. Она повернулась к Хадсону и торжественно взглянула на него. Красавица начала снимать свои перчатки… сначала правую. Обнаженная рука насчитывала шесть пальцев, один из которых был искусно замаскирован перчаткой. Когда упала вторая перчатка, левая рука продемонстрировала не только шестой палец, но и уродливый обрубок седьмого, торчащего из мраморной кожи ее руки. Она протянула руки к Хадсону и демонстративно пошевелила пальцами.
Хадсону потребовалось несколько секунд, чтобы переварить увиденное и ответить. Он потер переносицу и разом допил последний глоток эля.
— А ваша особенность? — хрипло спросил он у Августа.
— Хвост, — усмехнулся ван Ремм. — И еще несколько… более интимных деталей.
— Что ж… зря я спросил.
Август вернул сестре пистолет. Она схватила его и направила на Хадсона, сжав оружие своими обеими уродливыми руками.
— Вставайте! — приказал Август. Продолжая держать Хадсона на прицеле, он потянулся назад, чтобы взять свечу. Цукор в коридоре вновь взревел и врезался кулаками в стену.
— Я бы предпочел еще немного посидеть тут.
— Следующий звук, который вы услышите, будет выстрелом, который сначала разнесет вам правую ключицу. Знаете ли, я стал опытным стрелком, еще будучи тринадцатилетним мальчишкой.
— Вставай! — скомандовала Леопольда и махнула пистолетом.
Хадсон глубоко вздохнул, медленно выдохнул и встал. Капельки пота стекали у него по бокам.
— Вы двое никогда не слышали о цепях? Они славятся своей способностью сдерживать…
— Он может вырвать любую цепь из стены. Он уже несколько раз так делал. И… черт, вы предлагаете нам заковать в цепи собственного брата? Как это грубо! — Август покачал головой. — Мы поступим так: вы пойдете по коридору первым. Мы пойдем следом.
— Вы, что же, просто скормите меня ему?
— Он не ест человеческое мясо. Он любит калечить и разрушать. После того, как вы исчезнете, Брайартус воспримет рассказ Андры ван Оттен всерьез. И тогда люди побегут из города. Наше желанное уединение не заставит себя ждать.
— Допустим, но что потом? Вы лишите Цукора потенциальных жертв. За кем, по-вашему, он придет дальше? — Он осекся и догадался, каков план. — А-а-а, все ясно. Вы хотите натравить его на могавков? Но ведь они убьют его. Или вас это устраивает? Они сделают за вас всю грязную работу. Это избавит вас от чувства вины?
— Делайте, что вам велят! И да, Цукор направит свой гнев на деревню могавков, если у него не останется других жертв. У него ограниченный интеллект, но я… то есть, мы считаем, что он отлично умеет выслеживать добычу, как хороший охотничий пес. Наверняка могавки избавят его от страданий задолго до того, как он перебьет их всех. Но… хоть что-то лучше, чем ничего. А теперь, манеер Грейтхауз, пожалуйста, выйдите в коридор. Не заставляйте меня калечить вас раньше времени.