Он торопился: делал он зараз
Два перехода, не смыкая глаз,
Два гостя к рубежам своей земли
Его, подобно ангелам, вели.
Осталась позади степная ширь,
Языческий пред ними монастырь:
До неба своды храма достают!
Брахманы, предоставив им приют,
Преподнесли им яства и питье,
Добросердечье выказав свое.
Саад велел двум спутникам-друзьям
Сейчас же обозреть стеклянный храм.
Они вошли вовнутрь монастыря,
На стены с изумлением смотря.
Сказал один из спутников тогда:
«В храм не входи, чтоб не было вреда!»
Но, болен страстью, пребывал он глух,
Замкнул пред уговорами он слух.
Когда зажглись лучи ночных светил,
Он в крепость монастырскую вступил,
А спутники стояли у стены,
Предчувствием дурным омрачены.
Саад вступил, друзьям не веря, в храм.
Брахман снаружи запер двери в храм.
Всем существом затрепетал Саад.
Ему хотелось убежать назад.
Дрожа, он впал в отчаянье тогда,
Почувствовал раскаянье тогда,
Но было поздно: мраком устрашен,
Увидеть жаждал он чудесный сон.
Но разве сон к тебе отыщет путь,
Когда глаза не в силах ты сомкнуть?
Так было с ним. В испуге и мольбе
Он тщетно сновиденье звал к себе.
Заснул он лишь на утренней заре.
Увидел он себя в монастыре,
В том самом, где нашел себе ночлег,
Где ночь провел он, не смыкая век.
Внезапно два пернатых существа,
Чьи перья — как зеленая трава,
Запели дивным пением и ввысь,
Подобно легким птицам, поднялись,
Над годовой Саада сделав круг,
Ему на плечи опустились вдруг.
Одна, чьи перья — ангела крыла,
Сновидцу весть благую подала:
«Тебе в подруги пери суждена,
Прекрасная, как солнце и луна».
За ней другая птица, вестник зла,
Пророческий свой голос подала:
«Твоей судьбою станет грозный див,
Тебя он свяжет, в рабство обратив».
Проснулся, пораженный сном, Саад.
Смущением и трепетом объят,
Он завопил. Восточная заря
Вдруг осветила мрак монастыря.
Он ринулся в смятении к дверям, —
Брахман открыл снаружи двери в храм…
Саад утратил разум и покой.
Томим тоской, он слезы лил рекой.
Свет разума в глазах его померк.
В отчаянье он слуг своих поверг,
И те, исполненные скорбных дум
И обратив лицо к пришельцам двум,
Сказали так: «Сбылось, увы, сейчас
Предупрежденье одного из вас,
Но от другого помощи мы ждем».
Тогда другой, с возвышенным умом,
С приязнью откровенною в глазах
И тайной сокровенной на устах,
Сказал страдальцу: «Помощь такова, —
Мои ты вспомни прежние слова, —
Ты поднимись на горную тропу,
К святому старцу ты направь стопу,
Поможет он тебе, как верный друг,
Прогонит он, быть может, твой недуг».
И все пошли к жилищу старика.
В зеленых платьях два проводника,
К вершинам гор, поднявшимся вдали,
Несчастного к пещере привели.
Паломники вошли, сгибая стан,
В пещере той увидели айван,
А выдолбил его, подняв топор,
Не кто иной, как низвергатель гор.
С трудом пройдя сквозь каменную мглу,
Заметили отшельника в углу:
Как драгоценный камень в руднике,
От мира скрывшись в горном тайнике,
Он возлюбил пещеры темный мир, —
То в мире малом был огромный мир!
Как мир скрывают ночи небеса,
Распущенные скрыли волоса
Его худое тело; как рудник
Таит богатства, в сердце скрыл старик
Науки драгоценную руду;
Причастная духовному труду,
Сияла мудрость на его челе;
Он семь столетий прожил на земле;
Он удалился от пути невежд,
От разочарований и надежд;
К богатству, к власти потерял он вкус:
Без страха жил премудрый Файлакус…
Поражены обличием его
И внутренним величием его,
Молчали гости, трепетно дрожа,
Смиренно руки на груди сложа.
Но понял их смятение старик:
Откинув волосы, открыл он лик.
Он своды озарил, и мрак исчез:
Так солнце озаряет свод небес.
Их встретил с милостью старик святой,
Глаза его светились добротой.
Все гости к праху приложили лбы.
«Саад, — сказал старик, — ты свет судьбы,
Ты — соименник счастья. Узнаю,
Благовеститель, красоту твою!
Сейчас ты мне расскажешь обо всем.
А хочешь — волосок за волоском —
Я сам твою же повесть изложу?
Сам о тебе всю правду расскажу?»
Упав пред старцем ниц, сказал Саад:
«Когда Лукман вещает, все молчат».
Сверкнул улыбкой старца чудный взор.
Главу склоняя, тихий разговор
Повел сердца пленяющий мудрец
О том, где гость родился; кто отец
И мать его; где вырос он; о том,
Как для гостей открыл Саад свой дом;