Услышали ее соломинка, искорка, фасолинка и расхохотались.
— Вы только послушайте! Что о себе возомнила! Не велика барыня! Чем мы тебе не компания?
А вы понадеялись, что хозяйка ее будет искать? Нет, хозяйка взяла новую иголку, оторвала новую нитку, вдела, пуговицу пришила. Раз пуговицы на месте, дело кончено честь по чести.
Вот тут-то иголка и поняла, что плохи ее дела, что лежать ей в углу на полу всю ночь, что некому ей помочь. Сделалось ей очень тяжко, она испугалась, бедняжка, но тут же встала и гордо-прегордо сказала:
— Мне все понятно! И я скажу вам вот что: вы можете оставаться здесь. А я с такой хозяйкой жить не намерена. Я отправляюсь путешествовать по чужедальним странам!
— Неплохая идея, сестрица! Мы тоже не прочь в дорогу пуститься! — воскликнула хором остальная троица.
И вот они все вчетвером отправились странствовать: впереди шагала соломинка, за ней порхала алая искорка, следом катилась фасолинка, а последней гордо-прегордо шествовала с длинной ниткой иголка, будто невеста в фате из шелка.
Шли они, шли и вдруг стоп — впереди бежит ручеек.
Для нас-то с вами ручеек забава, да и не ручеек даже, а так пустяк — канавка, но для наших крошек — страшная пропасть. Как же им перебраться на другую сторону?
Сообразила соломинка:
— Я — длинная, лягу поперек, вот вам и мостик. Шагайте по мне, будем все на другой стороне. Но прошу вас, идите поосторожнее, я же такая тонкая, нежная. Как бы не случиться беде, и вам не оказаться в воде. Бегите быстро, не останавливайтесь.
— Идет! — согласились остальные.
Соломинка легла поперек ручья, и искра побежала первой. А я вам уже говорил, что была она алая, пылкая, страстная и необыкновенно прекрасная. Увидела себя в ручейке, остановилась, восхитилась, залюбовалась…
Вы, конечно, догадались, что из этого получилось? Да, да, так оно и случилось: искорка спалила соломинку. Соломинка разломилась. Половинки упали в ручей, их унесло течение… В тот же миг послышалось — пшш! — и потухшая искорка пошла ко дну.
Видя такое горе, вы решили, что фасолинка разревелась? Напрасно! Ей стало смешно ужасно, и она захохотала. Хохотала, хохотала, пока не надорвала себе животик. Только теперь фасолинка заплакала горько-прегорько.
Плакала она не без толку, пожалела ее иголка, хоть и была она прегордая, но сердце у нее было доброе.
— Стоит ли так убиваться? Зашью тебе живот — и дело с концом.
Сказано — сделано: запихнула иголка всю требуху в щелку, а прореху зашила крепко-накрепко. Но нитка была черная, а фасолинка белая. Теперь вы поняли, откуда взялась белая фасоль с черным животиком, которую мы привыкли называть фасоль-мулатка. Да не огорчайтесь, пожалуйста, она ничуть не хуже белой. Я-то знаю, я ее ел!
Иголка зашила фасолинку и спросила:
— Знаешь, что я узнала?
— Что? — спросила фасолинка.
— Что мир очень велик, а мы маленькие-премаленькие. А когда тебе страшно, жить лучше под крышей. Пойдем скорей домой.
— Я-то согласна, но и дома нам жить опасно! — отозвалась фасолинка. — С такой хозяйкой беда…
— Как только придем туда, такие затеем штуки, что у хозяйки опустятся руки!
— Что это ты придумала?
— Увидишь!
Вернулись они на ферму и вот что сделали: иголка проткнула фасолинку, и фасолинка стала похожа на колесико, а иголка впервые в жизни обрела равновесие. Им стало очень весело! Они чувствовали себя настоящей адской машиной: забирались в шкафы, прятались под стопки платков, в складки платьев, прокрадывались под подушки, перины, матрасы, иголка кололась и не было от нее никакого спасу. Хозяйка от их проделок не взвидела света белого!
Житье у госпожи-хозяйки стало хуже некуда. Но мало-помалу характер у нее стал меняться. Она сделалась внимательной и очень старательной. Смотрела по сторонам, по всем углам, здесь и там. Прислушивалась, принюхивалась. Терла, мыла, мела, убирала. Все свои дела в порядок привела и даже каждый день пыль вытирала.
Хотите верьте, хотите нет, но к концу лета хозяйки стало не узнать. Однажды, убирая полку, она нашла фасолинку и иголку. Иголку положила в шкатулку, а фасольку в похлебку, которую съели на ужин вместе с бараньей ножкой.