Для упорядочения потока добровольцев летом 1918 г. возникла система центров Добровольческой армии (в Киеве, Одессе, Харькове, Симферополе, Тифлисе, Екатеринославе, Таганроге, на Тереке, в Тирасполе, Феодосии и Севастополе), которые направляли пополнения в армию в организованном порядке. Летом 1918 г. через центры было переброшено в армию, прежде всего, через Харьков и Одессу 3500 добровольцев, включая офицеров[130]. Уже осенью 1918 г. в связи с переизбытком офицеров центры получили следующие инструкции по их отбору: «1) Необходимо направлять в армию обер-офицеров и солдат; из штаб-офицеров отправлять лишь тех, кои согласятся первое время быть на должностях младших офицеров; отправляемые штаб- и обер-офицеры должны иметь не свыше 40 лет от роду (имеющих свыше 40 лет брать с особым разбором); генералов, кроме получивших именные приглашения, вовсе не отправлять. Штаб-офицеров Генерального штаба, если они не пожелают служить в строю (на должности помощника командира полка), также не направлять.
2) Офицеры Генерального штаба, служившие в украинской армии, лишаются раз навсегда мундира русского Генерального штаба; в случае прибытия таких офицеров в армию, они могут поступать лишь на должности рядовых (сохраняя свои офицерские чины); то же относится и ко всем генералам (не только Генерального штаба), служившим в украинской армии после прихода немцев на Украину»[131].
Офицеры-добровольцы заключали четырехмесячные контракты, что представлялось крайне ненадежным способом удержать людей в армии. Тем более что Гражданская война затянулась, а красные с лета 1918 г. перешли к мобилизации бывших офицеров. В этой связи в ноябре 1918 г. началась мобилизация всех штаб- и обер-офицеров до 40 лет. В декабре были отменены и четырехмесячные контракты.
Позднее белыми предпринимались частичные мобилизации. Так, в январе 1919 г. такая мобилизация офицеров до 40 лет прошла в Крыму[132]. Однако тысячи офицеров уклонились от поступления в Добровольческую армию.
С самого начала в армейском руководстве стали возникать конфликты, сопровождавшие Белое движение на Юге России от начала и до конца. Так, быховцы попытались отстранить генерала Алексеева от руководства армией, считая его монархистом, тогда как сами были республиканцами. Сторонники Алексеева оценивали быховцев невысоко, так как провал дела Корнилова по причине плохой подготовки не давал «уверенности в строгом расчете всех действий генерала Корнилова и в его умении не поддаваться на авантюру»[133]. Между Корниловым и Алексеевым существовала и личная неприязнь. Тем более что Корнилов в 1917 г. угрожал арестовать Алексеева и даже арестовал его сына.
Существовали разногласия и внутри самих быховцев. 29 декабря 1917 г. генерал И.П. Романовский писал жене о Корнилове: «Не лучше и на верхах. Я писал тебе, что все время занимался дипломатией, все склеивал то, что расползалось. Раза два уже впечатление было: ну вот, наконец, склеил. Смотришь – и опять разъехалось. И сейчас, кажется, опять расползается. Давно у меня уже закрадывалось сомнение относительно нашего приятеля, не доминирует ли у него над всем честолюбие, и теперь я прихожу к убеждению, что это так… честолюбие такое, которое не хочет ни с чем считаться, не хочет считаться с тем, что раз он прогорел и растратил свое состояние, что теперь надо бросить замашки миллионера и некоторое время посвятить накоплению состояния и при этих условиях быть иногда скромным и, может быть, занимать не первое место. И ты понимаешь, что я начинаю терять спокойствие, когда вижу, что в вопросах, когда сталкиваются интересы Родины и личные, последние доминируют»[134]. Атмосфера была столь неблагоприятной, что в 1918 г. в командном составе Добровольческой армии некоторое время существовала мысль о необходимости самороспуска армии[135].
Генерал М.В. Алексеев, в отличие от Корнилова, не страдал неумеренным честолюбием. Он прямо отмечал: «Я ничего не искал и не ищу лично для себя. Найден другой – достойнейший – ему и книги в руки, а я или ухожу в частную жизнь (пора), или остаюсь при Добр[овольческой] армии, ставя целью развитие ее до пределов, отвечающих общегосударственным задачам»[136].
В январе 1918 г. штаб Добровольческой армии переехал из Новочеркасска в Ростов-на-Дону. Численность армии к этому времени составляла около 5000 человек. Создатели Добровольческой армии при ее формировании столкнулись с немалыми трудностями. Достаточно отметить, что в январе 1918 г. до четверти всего состава пятитысячной армии составляли служащие штабов и тыловых учреждений[137]. Развернуть армию не удалось. Казачество, в большинстве своем, воевать не хотело. Чувство одиночества в борьбе привело донского атамана А.М. Каледина к самоубийству. В связи с неудачей борьбы с красными на Дону Добровольческая армия была вынуждена покинуть Ростов и уйти на Кубань – в 1-й Кубанский (Ледяной) поход. Полковник С.М. Трухачев, возглавивший строевой отдел штаба армии, впоследствии писал: «Куда мы идем, надолго ли уходим – об этом никто не знал и не заикался. Как будто было неловко касаться этого вопроса»[138].
132
134