Как отмечал генерал В.Н. фон Дрейер, «у всех был высокий подъем духа, все горели желанием служить Родине. Но судебная волокита тянулась месяцами, и первоначальный порыв явившихся постепенно угасал, во время томительного ожидания перед дверями следственных комиссий. А недостаток средств и необходимость кормить семью иногда толкали их искать частную службу и, таким образом, много хороших боевых офицеров было потеряно для армии»[180].
По свидетельству очевидца, «регистрация происходила во дворе комендантского управления. Когда я пришел туда, там была уже масса военных – полковники, капитаны, поручики, прапорщики; было несколько генералов. Одни ходили уже в форме, другие, меньшинство, – в штатском. Знакомились, делились впечатлениями… Записывали офицеров в алфавитном порядке. До меня очередь в этот день не дошла; около четырех часов все разошлись… На другой день мне удалось, наконец, несмотря на еще большую толпу, получить регистрационную карточку. На ней стояло мое имя, фамилия, год рождения, чин и полк, где я служил во время германской войны. С этой карточкой мне надо было явиться в реабилитационную комиссию и представить, кроме того, свое curriculum vitae[181] от начала германской войны до настоящего момента. Для тех, которые у большевиков не служили и имели какие-нибудь старые документы, удостоверявшие их личность, дело кончалось в реабилитационной комиссии: они могли поступать в Добровольческую армию немедленно.
В противном же случае, дело выходило сложнее; раз в curriculum vitae офицер писал, что он служил у большевиков, реабилитационная комиссия отсылала его дело в контрразведку. Из контрразведки товарищ прокурора отсылал дело со своим заключением в четвертое учреждение – Военную судебно-следственную комиссию. Эта комиссия рассматривала дело окончательно и препровождала его на заключение к коменданту города. Причем, если кто не имел старого послужного списка или других не менее солидных документов, он должен был доказать свою личность при помощи управляющего домом и двух благонадежных свидетелей.
Вот что надо было пройти. У меня, как и у большинства офицеров, никаких документов, кроме советских, не было.
И вечером, сидя над своей биографией, я задумался – писать или не писать о службе у большевиков?
Написать – значит быть канцелярской волоките. Я подумал, поколебался и написал. Может быть, чтобы не краснеть потом и не быть уличенным во лжи.
С превеликим трудом кончил я свое curriculum vitae.
Лучше было бы, если бы можно было совсем не писать, служил человек или нет – советской власти. Раз люди пришли добровольно, рискуя не только собой, но и своими родными, – какие вопросы могли быть еще.
Так думал я, глядя на свою биографию…»[182]
Как результат волокиты с реабилитацией, немалая часть офицеров просто предпочла скрыться от нового режима. Между тем десять тысяч офицеров были крупной силой, фактически корпусом, сплоченным, сильным своей высокой выучкой и идейностью, подобная сила под надлежащим контролем вполне могла бы позволить Деникину одержать победу над красными. Однако деникинский режим вместо этого предпочел заниматься бюрократической волокитой. Более того, многие офицеры в Киеве подвергались совершенно незаслуженным преследованиям, арестовывались на основе анонимных доносов. Парадокс истории и показатель уровня мышления руководства сторон Гражданской войны: большевики сумели успешно использовать враждебное им офицерство, тогда как белые не смогли полноценно воспользоваться даже дружественными себе офицерами.
На протяжении всего 1918 г. командование Добровольческой армии едва находило общий язык с казачьими атаманами по вопросу совместных действий. С разгромом Германии в ноябре 1918 г. и прекращением ее помощи Дону назрел вопрос об объединении Добровольческой и Донской армий под единым командованием. Объединение двух сил, боровшихся с большевиками, позволило бы равномерно распределить имевшиеся у каждой из сторон ресурсы (рядовой состав, командные кадры, снабжение). Процесс этот протекал очень болезненно.
На встрече Деникина с донским атаманом П.Н. Красновым на станции Торговая 26 декабря 1918 г. (8 января 1919 г.) с большим трудом, несмотря на протесты командования Донской армии, удалось достичь соглашения о военном единстве Добровольческой армии, Дона и Кубани. Из добровольческих, донских, кубанских, терских и горских частей были образованы Вооруженные силы на Юге России под командованием Деникина[183].
180