Этим утром Минерва Хайвуд взяла свою жизнь в собственные руки.
Но она была рада, что путешествует не одна.
Когда дилижанс останавливался для отдыха или смены лошадей, Колин превосходно играл роль внимательного новобрачного: все время находился рядом и исполнял мелкие просьбы своей спутницы: раздобыть напитки и еду, присмотреть за чемоданом. Он нарочито часто прикасался к ней, например, предупредительно поддерживая под локоть при посадке в экипаж.
Минерва понимала, что он делает это не для ее или своего удовольствия, а ради окружающих. Эти небольшие сигналы имели свою цель. Каждый раз касаясь мисс Хайвуд, Пэйн словно заявлял без слов: "Эта женщина - под моей защитой".
И каждый раз при этом она чувствовала легкое волнение.
Особенную благодарность за эту опеку Минерва ощутила, когда вечером того же дня они прибыли в Лондон и остановились на постоялом дворе. Она так устала в дороге, что еле держалась на ногах. Колин сам поговорил с хозяином, который, даже не моргнув глазом, записал их под вымышленными именами. Виконт лично убедился, что все чемоданы его спутницы подняли в номер, заказал нехитрый ужин и отправил рассыльного раздобыть все, необходимое для путешествия - несколько чистых рубашек, бритву и кое-что ещё - вместо того, чтобы пойти за покупками самому и оставить спутницу в одиночестве.
Воистину, с ним было уютно и безопасно.
Их ужин из ростбифа с вареным картофелем был в самом разгаре, когда Минерва вдруг словно получила пощечину от реальности, и у нее открылись глаза на происходящее. Она находилась в тесной спальне с единственной кроватью наедине с мужчиной, который не был ей ни родственником, ни мужем.
Она отложила вилку, сделала большой глоток вина и медленно обвела взглядом комнату.
Да, всё так. Именно сейчас гибнет ее доброе имя. Под ростбиф с картофелем и в окружении уродливых, отставших от стен обоев.
- Вы очень молчаливы, - обратилась она к своему спутнику. - Даже весь день меня не дразнили.
Виконт поднял глаза от тарелки.
- Это потому, что я жду, Моргана.
Минерва стиснула зубы. Хватит! Она не собирается больше его поправлять.
- Ждете чего?
- Когда вы образумитесь. - Он обвел комнату рукой. - Остановите всё это. Потребуете, чтобы я отвез вас прямо домой.
- О нет, этого не случится.
- И вы не передумали?
Она покачала головой:
- Нет.
Колин налил им обоим еще вина.
- И вас не беспокоит, что сегодня ночью вы разделите со мной одну комнату, зная, что это будет означать для вас завтра?
- Нет, - солгала она.
Хотя с тех пор, как они покинули Спиндл-Коув, Пэйн лишь заботился о спутнице и защищал ее, Минерва все равно ощущала тревогу в его присутствии. Он был таким красивым, таким... настоящим мужчиной и, казалось, заполнял собой всю комнату.
О небеса! Она согласилась разделить с ним постель! Если под этим подразумевается большее, чем просто мирный сон друг возле друга, то Минерва не знала, что ей делать. Она вспоминала искусные, волнующие поцелуи виконта, и в ней боролись страх и любопытство.
- Если я не могу вас отговорить... - начал Колин.
Она закрыла глаза.
- Не можете.
Он шумно выдохнул.
- Тогда утром я поищу место в почтовой карете, идущей на север. Нам надо лечь пораньше.
Она сглотнула.
Когда Колин окончил ужинать, Минерва решила прибегнуть к привычному средству защиты. Извинившись, она встала из-за стола, подошла к самому маленькому из своих чемоданов, в который положила все книги, и вынула дневник. Если через неделю или около того ей предстоит присутствовать на симпозиуме, необходимо систематизировать все недавние находки и перенести их на бумагу.
Достав карандаш и зажав его в зубах, она закрыла чемодан и вернулась с дневником к столу. Отодвинув пустые тарелки из-под еды и водрузив на нос очки, она приготовилась к работе и раскрыла дневник на последней заполненной странице.
То, что она увидела, ее потрясло. Сердце сжалось.
- О нет! Нет!
Пэйн, сидящий напротив, оторвал взгляд от своей тарелки.
Минерва в смятении листала страницы.
- О нет! О Боже! Не могла же я оказаться такой глупой!
- Не сдерживайтесь. Можете быть какой вам угодно. - На ее сердитый взгляд он ответил: - А что? Вы ведь жаловались, что я вас не дразню.
Она положила руки на стол, опустила на них голову и начала размеренно биться