- Если я не могу вас отговорить... - начал Колин.
Она закрыла глаза.
- Не можете.
Он шумно выдохнул.
- Тогда утром я поищу место в почтовой карете, идущей на север. Нам надо лечь пораньше.
Она сглотнула.
Когда Колин окончил ужинать, Минерва решила прибегнуть к привычному средству защиты. Извинившись, она встала из-за стола, подошла к самому маленькому из своих чемоданов, в который положила все книги, и вынула дневник. Если через неделю или около того ей предстоит присутствовать на симпозиуме, необходимо систематизировать все недавние находки и перенести их на бумагу.
Достав карандаш и зажав его в зубах, она закрыла чемодан и вернулась с дневником к столу. Отодвинув пустые тарелки из-под еды и водрузив на нос очки, она приготовилась к работе и раскрыла дневник на последней заполненной странице.
То, что она увидела, ее потрясло. Сердце сжалось.
- О нет! Нет!
Пэйн, сидящий напротив, оторвал взгляд от своей тарелки.
Минерва в смятении листала страницы.
- О нет! О Боже! Не могла же я оказаться такой глупой!
- Не сдерживайтесь. Можете быть какой вам угодно. - На ее сердитый взгляд он ответил: - А что? Вы ведь жаловались, что я вас не дразню.
Она положила руки на стол, опустила на них голову и начала размеренно биться
лбом в запястье.
- Какая я же я глупая! Глупая!
- Да полно вам! Уверен, не всё так плохо. - Виконт отложил в сторону нож с вилкой и вытер рот салфеткой, а затем, протащив вокруг стола свой стул, опустился на него рядом с Минервой. - Что могло вас так расстроить?
Он потянулся за дневником, но она подняла голову.
- Нет! Не надо!
Слишком поздно. Колин уже держал тетрадь в руках и листал страницы, пробегая глазами текст.
- Пожалуйста, не читайте! Это все неправда и глупости. Понимаете, это фальшивый дневник. Я целую ночь не спала, сочиняя все, что тут написано. Я собиралась оставить его, чтобы у моей матери и сестер создалось впечатление, будто вы и я влю... - она проглотила эти глупые слова. - Что у нас какое-то время уже была любовная связь. Чтобы они поверили в наш побег. Но я ошиблась: взяла с собой фальшивый дневник, а настоящий оставила в "Рубине королевы".
Пэйн задержался на одной странице и стал читать, посмеиваясь себе под нос.
Лицо Минервы покраснело. Ей захотелось провалиться сквозь землю.
- Пожалуйста! Умоляю! Не читайте! - В отчаянии она рванулась и выхватила дневник.
Виконт, вскочив со стула, отобрал тетрадь и воскликнул:
- О, вот тут написано замечательно! Просто блестяще! Вы так убедительно меня воспеваете. - Он прочистил горло и прочел вслух нарочито театральным голосом: - "Моя мать твердит, что лорд Пэйн сочетает в себе все качества, которыми должен обладать ее будущий зять: он богат, титулован, красив, обаятелен. Признаюсь..."
- Отдайте!
Минерва кинулась за насмешником, но он отскочил, обежал кровать и, стоя по другую ее сторону, продолжил чтение в той же манере:
- "Признаюсь, что мне потребовалось больше времени, чем остальным, чтобы согласиться с этим, но даже я оказалась восприимчивой к мужественной привлекательности Пэйна. До чего же нелегко помнить об изъянах его характера, когда сталкиваешься так близко с его... - Колин опустил журнал и с манерной медлительностью закончил: - С его физическим совершенством".
- Вы гадкий, несносный человек!
- Это сейчас вы так говорите. Посмотрим, как вы запоете, когда близко столкнетесь с моим физическим совершенством. - Он не спеша обошел кровать и направился к Минерве.
Они поменялись ролями, и теперь уже мисс Хайвуд отступала назад, пока не коснулась спиной стены и, словно ребенок, которому некуда бежать, закрыла глаза.
- Прекратите читать. Пожалуйста.
Продолжая неторопливо приближаться, виконт снова перелистнул несколько страниц.
- Бог мой! Тут море описаний! Проказливые локоны моих волос! Мой чеканный профиль! А глаза у меня словно... словно алмазы?
- Не настоящие алмазы. Бристольские.
- Что это такое?
- Это такие каменные образования. Снаружи они выглядят, как обыкновенные булыжники - круглые, коричневато-серые. Но если их расколоть, внутри они заполнены кристаллами, сияющими сотнями оттенков.
И зачем она перед ним распинается? Этот человек ее даже не слушает, а продолжает читать.
- "Никто вокруг не подозревает о нашей связи. Стороннему наблюдателю может показаться, что Пэйн заговаривает со мной только лишь для того, чтобы поддразнить. Но за его насмешками прячется глубокое чувство. Я это знаю. Мужчина может флиртовать равнодушно, даже пренебрежительно. Но он никогда не поддразнивает женщину, если ее не любит". - Виконт пронзил Минерву взглядом: - Это же мои слова! Это наглый плагиат!
- Мне очень жаль, но выдумывать неправду мне труднее, чем вам. - Она всплеснула руками. - Да и какая разница? Эти слова были ложью и тогда, когда вы их произнесли, и тогда, когда я их записала. Неужели вы не поняли? Это фальшивый журнал. Все в нем обман.
- Только не эта часть, - Пэйн ткнул пальцем в середину страницы. - "Мы целовались, и он попросил меня называть его по имени - Колин".
Он вперил в нее непроницаемый взгляд. Сердце Минервы заколотилось, и она качнулась к виконту, на какой-то миг ошеломленно подумав, что сейчас, возможно, он ее снова поцелует.
Она надеялась, что он поцелует ее опять.
Но Пэйн этого не сделал, и Минерве показалось, что издалека донесся чей-то смех.
- Да, мы целовались, и вы просили называть вас по имени. А между тем, вы даже не можете вспомнить, как меня зовут. - Она вырвала тетрадь из его рук. - Полагаю, теперь вы сторицей вознаграждены за потраченное на меня время? Уверена, вы уже исчерпали сегодняшнюю долю насмешек надо мной.
- А можно немного позаимствовать из завтрашней?
- Нет! - она резко захлопнула дневник и засунула его обратно в чемодан.
- Будет вам! Не расстраивайтесь! Вы же сами сказали, что этот дневник написан
нарочито нелепо.
- Да, но не это меня так расстроило. - Тут она была не совсем правдива - честнее было бы сказать: "Не только это". - Плохо, что я оставила в "Рубине королевы" другой дневник. Тот, настоящий, со всеми последними измерениями и наблюдениями.
- А я думал, у вас целая куча всяких научных записей.
- Это так, но мой доклад без тех данных будет менее убедительным.
Он замер.
- Насколько?
- Не волнуйтесь. - Минерва выдавила улыбку и погладила гипсовый слепок в чемодане. - Пока у нас есть вот это, пятьсот гиней вам гарантированы.
- Что ж, - отозвался Колин. - Хвала небесам за Франсину!
Он тяжело вздохнул, провел рукой по волосам и подумал: "Что я творю, черт возьми?" Когда там, у обочины дороги, эта девица выдвинула свой ультиматум, у него не осталось выбора, кроме как сопровождать ее. Этого требовала элементарная порядочность. Но он весь день ждал, что мисс Хайвуд образумится, откажется от этого сумасшедшего путешествия и потребует немедленно вернуть ее в Спиндл-Коув. Однако до сих пор ее решимость не поколебалась. И какая-то странная сила не позволяла ему покинуть спутницу.
Колин не знал, что это, черт побери, была за сила. Но честью или долгом назвать ее нельзя, ведь он сейчас находится на постоялом дворе с Минервой наедине. Тогда, может, желание защитить? Жалость? Острое любопытство? Но одно было ясно: дело не в пятистах гинеях.
Мисс Хайвуд вынула из чемодана большой сверток какой-то белой ткани.
- Что у вас там? - полюбопытствовал виконт.
- Постельное белье. Я не буду спать на этом, - она указала на кровать с грязным тюфяком, набитым соломой.
Колин смотрел, как Минерва разворачивает хрустящую белую простыню, накидывает ее на продавленный тюфяк, и, наклоняясь, расправляет, стараясь накрыть все четыре угла постели. Аккуратно подрубленные края простыни украшала изящная стилизованная вышивка. Но что именно было на ней изображено, разглядеть не удалось.