Обратная дорога не стала менее мучительной, но бумажный пакет, набитый лекарствами, дарил надежду, что скоро, Марк перестанет слышать голос. Ее голос.
Он проспал чуть менее суток – в четыре утра из небытия его вырвал будильник. Марк чувствовал себя нормально, даже хорошо. Принял душ, надел форму пилота, плотно позавтракал, выпил две чашки кофе, быстро собрал привычный набор вещей, положил в карман небольшую шоколадку, вызвал такси. Обычная рутина. Разве что на рейс он ехал не на своем «Мерседесе». На светофоре машина остановилась, с ними поравнялся мужчина на спортивном велосипеде.
– Нееет, нееет! – в панике зашептал Марк, водитель дернул головой, но светофор переключился, и они поехали дальше.
«Дамы и господа, вас приветствуют на борту…»
Дверь в кабину пилотов закрылась, изолировав Марка и Оливера от внешних звуков.
– Ты какой-то бледный сегодня, Марк, – Оливер ослабил галстук и обеспокоенно посмотрел на напарника. – Все в порядке?
– Дааа, не успел позавтракать, – Марк приподнял уголки губ, – у меня на этот случай есть углеводы, – он вытащил из внутреннего кармана пиджака квадратную плитку молочного шоколада. – Угощайся!
Оливер покачал головой.
Отломив несколько кусочков, Марк нехотя сунул их в рот, сосредоточившись затем на панели управления и голосе в наушнике.
Они набрали высоту и включили автопилот.
Оливер почти все время самозабвенно обсуждал детских врачей, проделки их овчарки Джека, предстоящий день рождения пятилетней Сары. А Марк мычал в ответ или кивал, когда Оливер поворачивал голову в его сторону.
Они уже летели над Альпами, когда тот гордо произнес:
– Мы с Лаурой подарим Саре велосипед.
Марк чувствовал, как по спине бегут мурашки, а в горле стал ком.
– Настоящий, двухколесный. Не дешевый, но он того стоит!
Марк поморщился, изнутри его словно раздирали когти невообразимо мерзкого существа, он стиснул зубы и вжался в кресло. Оливер ничего не заметил, он встал с кресла.
– Я в туалет. Вернусь, расскажу про отпуск.
– Нет! – выкрикнул Марк, когда остался один.
Испугавшись своего голоса, он подскочил и запер дверь изнутри.
– Нет. Не говори этого. Я… не хотел! Я не специально. Там было темно! – слова лились из него, наводняя кабину. – Нет. Это не так. Нет!
В глазах потемнело – теперь он находился не в самолете, а на обочине. Рядом валялся велосипед. Он склонился над белокурой девушкой, с носа, уголков рта текла кровь. Он приложил пальцы к шее – пульса не было. Вдруг губы зашевелились.
– Ты! Ты убил меня!
– Нет, нет. Это несчастный случай! Ты ехала без света, я не видел!
– Ты убийца!
– Нет-нет-нет… – Марк схватился за голову – боль пронзила его словно тысячи мелких осколков.
– Ты убил меня, – спокойно продолжила Эмили. – Ты лишил мою мать смысла жизни.
– Ты выехала так внезапно… и без света… Я не успел, не мог…
– Ты отнес мое тело в лес и бросил. Ты все продумал! Как убийца!
– Нет!
– Ты меня убил!
– Нет, нет!
– Мааарк? Все в порядке? Дверь заклинило! Я вводил код, но он …
– Я убийца.
Началось резкое снижение.
Новость об авиакатастрофе и гибели ста пятидесяти человек ошеломила многие страны, заголовки долго пестрили на первых страницах; сообщение о найденном в лесу трупе Эмили Шульц напечатали только в одной газете, оно состояло из семи предложений.