Вот и приходилось мне скрипеть зубами от зависти и обиды. Она была успешной, популярной и дико богатой. Ее родители спонсировали несколько крупных проектов в медицине и политике. Из-за чего в агентстве она ценилась на вес золота.
Я же была популярна только из-за внешности, и многие злорадствовали по поводу того, что это не вечно и скоро я превращусь в старую рухлядь и Стас меня бросит. На мужа девицы вешались пачками. Еще бы, темноволосый спортивный парень, почти метр девяносто в классических костюмах и с модной стрижкой. Темные глаза словно проникали в самые потаенные глубины души.
Нет, я не ревновала, я просто любила и дарила свою любовь моему ангелу хранителю. Стас мне явно был послан провидением в качестве спасителя. Никто другой не хотел связываться с неправильной и странной девчонкой, а муж полюбил и помог добиться многого в этой жизни. За это я ему была благодарна, и буду обязана до скончания наших веков.
Что-то меня совсем утянуло в водоворот собственных переживаний и печалей. Я вообще-то развеяться собиралась. Лучезарно улыбнувшись, подскочила со стула, схватила сумочку, ключи и легкую шляпку, выскочила из квартиры. Нечего нюни распускать, в приюте было тяжелее.
Москва привычно встретила меня гулом улицы и множеством людей, спешащих по своим делам. Даже спустя шесть лет я так и не привыкла до конца, что тут все по-другому. Зимой нет снега по крышу, едва ли холоднее двадцати и шуба больше аксессуар, а не необходимость.
Машина приветливо моргнула фарами и я устроилась на белом кожаном кресле. Стас не разрешал брать его машину без спроса, но еще два дня его не будет и она была полностью в моем распоряжении. Включив радио, настроила прием с телефона и врубила музыку на всю и выехала из подземного паркинга. Легкие наполнились вкусом свободы и озорства.
В свои двадцать два я так и не избавилась от детской непосредственности и непоседливости. На съемках мне это и мешало и помогало. Фотографы были в восторге от скромной и по-детски милой красотки с необычными глазами, но все портила та же детская угловатость и нескладность. На вид мне едва шестнадцать давали. Спасал иногда макияж или ракурсы.
Но вот теперь я счастливо улыбалась и ловила ветер, город, на мое удивление, был забит не сильно и пробки не утомляли долгими и тяжкими часами ожидания. За время путешествия я успела поймать парочку комплиментов и восхищенных взглядов от молоденьких парней, которым и восемнадцать наверное вчера стукнуло. А серьезный дяденька на крутом внедорожнике даже предложил себя на роль моего любовника, пока мы ждали светофор.
МКАД встретил меня неласково и дорога потянулась значительно медленнее, захотелось поделиться фотографией с немногочисленными подписчиками, но вовремя вспомнила, что муж тоже увидит. А головомойки за машину мне не хотелось, пришлось отложить телефон и просто смотреть в убегающую вдаль дорогу.
До торгового центра, в котором любила гулять, добралась только спустя пару часов. Настроение немного поднялось, но все же счастьем я не блистала. Медленно прогуливаясь по магазинам, я начинала отпускать невеселые мысли и эмоции. Развлекая себя примерками и разными образами, я не стремилась приобрести себе что-то, но пакеты, к моему удивлению, росли медленно, но уверенно.
В магазине с бельем я едва не пропала на пару часов, так начали разбегаться глаза. С моими объемами можно было мерить любые модели не только Итальянских брендов, но и прекрасные творения из Кореи и Японии. Глаза вновь начали разбегаться и захотелось все и сразу. Бедная консультантка едва не рехнулась, принося и унося комплекты. Душа все же не сдержалась и я пополнила свой комод двумя новыми приобретениями.
Первый был небесно-голубого цвета, расшитый мелкими стразиками такого же цвета в причудливом цветочном орнаменте. Он сидел как влитой и превращал спинку в произведение искусства, а хитроумная застежка спереди радовала меня. Стас всегда бесился, когда не мог быстро расстегнуть мое белье.
Второй был из классической коллекции. Черное кружево нежно обнимало кожу, оттеняя и без того белоснежный природный цвет. Не важно сколько времени я убивала на солярий и автозагар, едва становилась темнее среднестатистического цвета кожи. Из-за этого накрывалась еще одна сфера моей работы, но от этого я не переставала любить темное белье. Вот и прикупила тончайшее итальянское кружево с тонкими лентами и бантиком посередине.
Дальше ноженьки понесли меня уже в обувной, где я пропала во второй раз. Распродажа и скидки в восемьдесят процентов не отпускали меня из своего плена почти до самого вечера. Из обувного я выползала счастливая до невозможности. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что пятьдесят тысяч, потраченные в магазине, мне еще припомнят. Но я гнала ее прочь.