Она выглядела настолько младше меня, что в момент знакомства я уверенно подумал, что это всего на пару раз. Если девушке двадцать пять, а тебе сорок, ты, конечно, можешь с ней переспать, но что делать дальше — не знает никто. Разве что влюбиться.
Когда я влюбился, выяснилось, что ей тоже сорок, и я обрадовался. Так мы стали жить вместе. Кроме перечисленных причин, люди женятся, чтобы просто объявить миру, что они влюблены и счастливы вместе. Когда так много счастья — нормально им делиться. Вот мы и поделились. Банальность, конечно.
Она тоже несколько раз была замужем, что делало ее еще более восхитительной в моих глазах. Необыкновенным образом мы пришли к одним и тем же выводам и стали ценить одни и те же вещи. Я говорю «необыкновенным» потому, что женщина и мужчина все-таки по-разному делают открытия и уверяются в чем-то основательно.
Самым простым примером может служить щедрость. Я с детства обладал этим качеством и не видел ничего странного в том, чтобы отдать другому то, что ему сейчас было нужно больше чем мне. Это качество позволяло мне всегда легко начинать знакомства, мне нравилось отдавать, но иногда я отдавал больше, чем собирался — кажется, по этой причине я потерял одну из своих жен. Хотя, может быть, она даже стала счастлива.
Отдавать, не раздумывая — мужская черта, женщины всегда казались мне склонными к собиранию чего-то личного, неразделимого. Вероятно, именно это традиционно называют тягой к сохранению семьи.
Традиции очень изменились на моих глазах, но это не значит, что они стали какими-то неестественными, как если бы у пса выросла пятая нога. Традиции все время меняются потихоньку в разную сторону, но вот эта тяга к личному богатству, устойчивости всегда представлялась мне очень женской.
Она оказалась лишенной этого качества. Я уверенно и твердо знал, что она никогда не будет удерживать меня, если я захочу уйти. Может, из большой гордости. Я предпочитаю думать, что из щедрости. Нас вместе держала любовь — и только. И она, и я думаем, что, вообще-то, никому ничто не принадлежит. Тем более другой человек.
Вот прошло уже пять лет, как мы живем вместе — я могу уйти в любой момент, но не хочу. Она тоже не уходит — я очень рад этому.
Когда мы познакомились, она показалась мне высокомерной, чрезмерно независимой, она словно не замечала моих шуток, а уже через несколько дней под вечер, когда за окном в Мадриде неожиданно пошел снег, я целовал ее. Одинокая девушка может легко сняться с места и, как птица, отправиться в Мадрид, чтобы что-то переводить там, работать и внимательно смотреть в поисках важного поворота жизни.
Я в то время сам много работал, в отпуске оказался случайно, не брился и был толст. На грани, так выглядят киты, то есть плотными, но, кажется, еще немного, и они лопнут, разбрызгивая пятна жира и воды. Поэтому киты должны опускаться на большие глубины, где огромное давление сжимает их, формируя фигуру.
Словом, я себе не казался некрасивым, но выглядел ужасно. Влюбившись, я сильно похудел и иногда стал думать о проблемах хрупких женщин, которые принимают на себе крупных, толстых, волосатых и глупых мужчин. Почему-то традиционно толстые кажутся всегда глупее худых. Очевидная и недостоверная банальность.
Влюбившись, я стал читать книги, которые прежде никогда не читал, хотя невеждой ни разу не был. Берроуз мне не понравился, но ужасно понравился Буковски — его цинизм радовал, как потеря девственности. Голый человек на голой безразличной земле — это было очень свежее умственное ощущение, умственное и приятное вдвойне, потому что у меня с моей удивительной красоткой было полно денег и времени.
Я едва не потерял ее после снежного вечера в Мадриде, когда мы зажгли свечи и болтали невесть о чем, потому что было непонятно, о чем говорить. Произошла авария — в доме пропало электричество, поэтому пришлось зажечь свечи. Они сыграли свою обычную несложную роль. Они да крепкое вино, которое скрепляло наши губы и языки.
Мне надо было уехать через два дня, которые мы провели вместе — путешествовали на трамвае, ходили по улицам, ели хамон, в котором я как тогда, так и сейчас ничего не понимаю — то есть не отличаю дорогие сорта от самых дешевых. Она отпросилась с работы — там все было как-то необязательно, хотя и в очень красивом здании. Пили вино и целовались. Я еще не знал, что люблю ее.
Через два дня мой отпуск закончился, она проводила меня до автобуса, который должен был отвезти мои пожитки, мои внутренние органы, мой мозг и даже душу в аэропорт. Она осталась на остановке в красном пальто и плакала, глядя мне вслед. Автобус свернул за поворот, она исчезла, и на душе у меня стало легче — я не мог понять, почему она плачет. Тогда я еще был эгоистом. Который хорошо провел время.