Когда мы вместе с Хароном подошли к ротонде, треугольник теней выстроился вершиной по направлению к нам.
— Что сейчас будет? — спросил я.
— Очевидно же, — перевозчик подошел к мраморной раковине, куда стекала струйка мутноватой воды, наполнил ею одинокий стакан с отбитым краем и протянул его мне. — Хотите попробовать?
— Не понимаю, — было жарко, но я почувствовал подвох и не принял стакан. Атмосфера как будто сгустилась, я вдруг подумал, что смерть иногда была бы милосерднее, если бы за ней ничего не следовало. Харон лукаво улыбался, и я ощутил к нему быструю, как укол, ненависть, которая прошла тут же, потому что для него тоже не было исхода. Он был обречен, как и все те несчастные, которые толпились сейчас, ожидая, когда он соизволит сделать хоть что-нибудь.
— Зря отказываетесь, — Харон вытер лоб, на котором не было ни капли пота. — Вода не очень вкусная, но замечательная в другом смысле. Смотрите, — он поманил пальцем стоявшего впереди всей массы теней ничем не примечательного, немного похожего на белку мужчину с ищущими глазами.
Тот подошел безропотно, взял стакан из рук перевозчика и выпил одним глотком. Я ожидал чего угодно, даже превращения несчастного в куст, но ничего не произошло — он смотрел по-прежнему ищуще, как человек, у которого сильно заболел живот.
— Свободен, — сказал ему Харон и стукнул основанием ладони в лоб, словно поставив печать. Тот удивленно попятился сначала, а потом, подрагивая обвисшими бедрами, мелким шагом пошел вперед.
Я проследил за ним взглядом, и вдруг на моих глазах рядом с первым бюветом возник второй. Он пристроился к узенькой дверце, образовав единое целое. В тот же момент мужчина-белка подошел к двери и протиснулся в нее.
На этом дело не закончилось. Вслед за вторым бюветом появился третий, потом четвертый, и с все больше нарастающей скоростью в линию их выстроилось множество — сотни и тысячи.
Я было подумал, что и сам Харон, может быть, размножится, подавая мертвецам стаканы с водой — не этого ли ждали многие из них от близких перед смертью? — но этого не случилось. Отделяясь от вершины треугольника, как будто они стояли в гигантской очереди, тени разбегались, стремясь каждая к назначенной точке. Все это напоминало паспортный контроль в большом аэропорту.
— Красиво, не правда ли? — спросил Харон, который, оказывается, наблюдал за мной. — Может, все-таки стаканчик? — спросил он шутливо.
— Просто олимпийские игры какие-то, — ответил я. — Рискну предположить, что раз этим несчастным перепала вода в жаркий день, следовательно, речь идет об очередной реке.
— Браво! — похвалил меня перевозчик. — Конечно это река. Только ее ошибочно называют Лета. Правильное же название — Лето.
— Выпить воды из лета, — звучит необидно.
— Глупости, — сказал Харон. — При чем тут обида — это счастье. Собственно, к этому стремятся девяносто, а может и больше процентов людей. Со статистикой у нас с самого начала не заладилось. Для простоты скажу так — Лето дарит настоящий рай.
— Звучит как рекламный призыв.
Теней становилось все меньше, пока не осталась маленькая горстка — горстка белых холодных камушков в виду длинной, белой и жаркой величественной реки Лето. Впрочем, на моих глазах река, если можно так выразиться, тоже стала убывать, и вот — остался прежний единственный бювет. С единственной дверью.
— Ну что, — приобнял меня за плечи Харон. — Пойдем и мы посмотрим?
— А как же эти? — спросил я в ответ, мотнув головой в сторону оставшихся теней.
— Им торопиться некуда, — перевозчик повел рукой, и мертвецы подняли лица кверху и так и застыли, словно силились разглядеть что-то — солнце, луну или какой-нибудь знак.
Ступая вслед моему провожатому, я не без волнения подошел к белой двери и перешагнул ее высокий порог. Бывшее у нас за спиной тотчас исчезло, и мы оказались на бескрайнем лугу. Ни одного дерева не было до самого горизонта. Невысокая травка и бесконечные цветы под ногами. Доходя примерно до колена, они источали сладкий, кружащий голову аромат. Их сложные соцветия, сами по себе как бы представлявшие маленькие, искусно созданные букеты, были двух цветов. Белые пушистые и более строгие, более причесанные — желтые с лиловыми полосками.
Больше не было ничего.
— Они самые, — довольно произнес Харон, как барин, показывающий любимую рощу. — Асфоделевые луга. Гарантировано хорошая погода — лето круглый год. Запах приятный. Здесь ничто не отвлекает.