Мужчина стал плавиться, уходить в пламень и жар, не отрывая от меня глаз. Вот он уже был в крови по пояс, по грудь — я лег на мостик, его исполненное мукой лицо было совсем близко от моего. Снаружи оставалась только голова.
— Пора, — прошептал он и истаял стоном. Я лежал, держа его одинокую руку, сжимая пальцы, которые были украшены вытатуированными перстнями. На внутренней стороне предплечья красовался крест. Вокруг креста была надпись: «Спаси и сохрани».
Глава девятая
Грозная красная река осталась позади, но пейзаж, что раскинулся перед нами, был едва ли не еще более мрачным. Ни трав, ни цветов, ни деревьев. Исчезли холмы — мы шли по пустынному полю, по которому тихий ветер носил мелкий колючий песок. Иногда невысокий смерч закручивал его, подбрасывал — песок сыпал нам в глаза и слепил на время.
Ничего не было впереди — ровная степь без полыни и ковыля, самое пустое место, какое я когда-либо видел. Несколько сотен теней влеклись по этой равнине как на убой.
— Что там? — спросил я Харона, который в черной хламиде шел за обнаженными бледными тенями как пастух за стадом.
— А? — похоже, что я отвлек его. — Впереди? — удивился он. — Впереди Стикс — черная река, а за ней ад.
— Такое большое расстояние между красной и черной рекой, — сказал я, подумав. — Зачем оно?
— Ну да, — задумчиво произнес Харон. — Красное и черное. А расстояние нужно, чтобы было время сосредоточиться. Ведь каждая из добравшихся сюда теней имеет право на привал.
— Но они же не устают, — сказал я автоматически.
— Этот привал нужен не для того, чтобы отдыхать, — ответил перевозчик. — Он нужен, чтобы задать вопросы, если они есть.
— У меня все время возникают вопросы.
— Это потому, что ты еще не умер, — Харон улыбнулся. — Большая часть твоих мыслей на самом деле являются надеждами и желаниями. У мертвых нет ни того, ни другого.
— Не понимаю, — сказал я привычно. — Ведь все тени знают свою судьбу — какие у них могут быть вопросы?
— А вот ты умри сначала, — снова улыбнулся Харон и поднял руку.
Тотчас движение прекратилось, тени повернулись и стали собираться вокруг, так что скоро мы оказались в кольце. Они молчали. Они были грустны, в отличие от тех, что выпили из Леты. Взгляды их были серьезны и обращены внутрь себя.
— Кто желает? — спросил Харон. — Кто будет первым?
— Я хочу, — подняла руку женщина с волосами до плеч и такой низкой челкой, что казалось, что у нее один длинный горизонтальный глаз. — Я хотела бы встретиться со своей матерью. И с отцом тоже. И с сестрами. И еще с артистом Янковским — он ведь тоже здесь. В смысле, здесь же все находятся, значит, со всеми можно встретиться. Как мне их найти?
Харон повернулся ко мне и подмигнул.
— Может быть, ты попробуешь? Слабо?
— Это нечестно. На слабо я в окно с третьего этажа прыгнул.
— А я знаю, — довольно сказал перевозчик. — Давай, здесь риска меньше.
— Ладно. Послушайте, — обратился к женщине, — простите, а вот вас куда распределили — в ад или в рай?
— Я не поняла, — сказала она скучным голосом. — Наверное, в рай. Я в жизни ничего плохого не делала.
— Хорошо, — я прокашлялся. — Вот вы в раю встретите артиста — что вы ему скажете?
— Дело нехитрое, — живо отозвалась женщина. — Он мне еще с молодости нравился. А в раю ведь все можно, даже с артистом, правда?
— Правда, правда, — приказывая замолчать, зыркнул на нее Харон. — Чего ты? — обратился он ко мне шепотом. — Чего ты уши развесил? Она же своего мужа крысиным ядом отравила. На поминках потом рассказывала, что он ее бил этим, как его — утюгом.
— А что, не бил?
— Да нет. Тихий человек был. Слабохарактерный. Лучше бы бил, конечно.
— У меня вопрос, — в этот раз голос подал мужчина. — Мы переходим одну реку за другой. Я сейчас не про себя говорю… но все-таки рано или поздно за последней речкой будет рай. А до этого ад. Значит, надо пройти сначала его, а потом уже?..
— Умница, — похвалил его Харон. — Вижу крепкое высшее образование — с логикой все хорошо. Доведите мысль до конца. Товарищи, — обратился он ко всем сразу, — зарубите себе на носу — рая без ада не бывает. Следующий.