— Да? А что ж он не пошел к кому-нибудь из своих дружков? У него их много, некоторые вообще одни живут. Ты не хочешь признавать очевидного, Брит. Эл Дэвис — слизняк и бабник. Альфонс! Он к Мэри ушел, потому что у нее громадный дом и денег полно, там ему не придется ни работать, ни обязанности исполнять… разве что ночью, но это ему не в тягость.
— Заткнись!
— Да ты совсем не в себе, подруга! Ведь пока ты была с ним, он продолжал спать и с Салли, и с Мэри, и с Кэт Донован, и еще с кучей баб, даже с Илси…
— Нет!
— Да! Не настолько же ты глупа, чтобы считать, будто он хранит тебе верность? Ты была для него просто развлечением…
— Неправда! Он говорил, что я его лучший друг…
— Опомнись, Брит. Он тебя околдовал, не иначе. Где все твои подруги? Друзья детства? В каких ты отношениях с мамой и папой?
— Это не твое дело! Мне никто не нужен.
— Так не бывает, Брит. Человеку одному нельзя.
Бриттани топнула ногой по деревянному настилу.
— Я уеду из этого вонючего городка! Я добьюсь… всего на свете, стану богатой, знаменитой, влиятельной — и тогда приеду сюда еще один раз. Всего лишь раз — чтобы увезти с собой Эла. Раз он вам всем так не нравится, раз вы все только и можете, что распускать о нем сплетни… что ж, я увезу его и назло вам всем буду жить с ним долго и счастливо, ясно?
— Брит…
— Не хочу больше с тобой разговаривать! Никакая ты мне не подруга! Прощай!
Бриттани повернулась и сбежала с мостика. Клер печально смотрела ей вслед и качала головой.
Ворвавшись в дом, Бриттани стремительно взбежала на второй этаж и принялась срывать с вешалок одежду. В сумку без разбору летели футболки, джинсы, носки, трусики, платья…
Мать встала в дверях, сложив руки на груди, поджала губы.
— Могу я спросить, куда это ты собралась?
— Я уезжаю. Радуйтесь, теперь я перестану вас всех раздражать.
— Девочка, не говори чушь. Как ты можешь уехать, если…
— Мне девятнадцать лет. Я собираюсь учиться в Остине или Хьюстоне, потом найти работу и поселиться в каком-нибудь нормальном месте, ясно? Нормальном!
— Ясно, не кричи. В принципе это хорошее решение, но зачем делать все так скоропалительно? Для начала надо подыскать тебе жилье в Остине, понять, сколько нужно денег…
— Я не возьму у вас ни цента, мама. Вы слишком часто называли меня тунеядкой и лентяйкой — я докажу, что всего могу добиться сама. Без вас.
— Понятно. И отца не подождешь? Хотя бы попрощаться?
Бриттани закусила губу и упрямо мотнула головой.
— Он приедет через несколько дней. Я не могу ждать. Я позвоню, как устроюсь.
Она спустилась вниз, мать молча шла следом. На пороге дома мать остановилась и произнесла изменившимся, странным голосом:
— Возможно, ты совершаешь большую ошибку — а возможно, делаешь единственно верный шаг, девочка. Дай бог, чтобы второе. В любом случае, когда остынешь и перестанешь злиться, помни, что здесь твой дом. Мы с отцом любим тебя и хотим, чтобы ты была счастлива. Не уезжай с обидой в сердце, Бриттани. Пожалуйста.
Что-то щелкнуло в груди, в носу стало горячо и больно, на глазах закипели удивительно жгучие слезы. Бриттани Кларк порывисто обернулась и кинулась матери на грудь.
Они простояли на крыльце несколько минут, а потом Бриттани сбежала по ступенькам и села в машину.
С Мисчиф-Крик было покончено.
Отца она нашла там, где и должна была найти — на кукурузном поле старого Айвенса. Отец помогал старику, поскольку тот уже не в силах был управляться с трактором.
При виде подъезжающего «форда» отец заглушил мотор трактора и вылез из кабины. Был он высокий, костистый, дочерна загорелый, и странно прозрачными выглядели на скуластом лице голубые глаза.
Бриттани подошла, остановилась напротив, склонив голову на плечо и кусая губы.
— Па… Я уезжаю.
— Ты же только приехала.
— Я насовсем уезжаю. В Остин. Учиться.
Отец снял потрепанную шляпу, почесал в затылке.
— Ну и правильно, дочка. Наверное.
— Я… приехала попрощаться.
— Что ж, и это правильно. Доброго пути тебе и удачи. Деньги…
— Не надо. Я буду работать.
— Смотри. Учти, если что, Мэтт давно зарится на мою делянку возле леса, я в два счета ее продам, так что денежки будут. Ты сразу звони, если понадобятся.