Прохладный ветер бил в лицо, но я все равно раскрыл глаза, так хотелось представить, что я тоже там, на тротуаре — среди всей этой суеты, где машины сигналили, пытаясь выбраться из пробки, а люди, похожие на муравьев спешили по своим важным лишь для них делам.
А еще я не знал, чего боюсь больше, потерять контроль над телом и случайно сорваться, разбившись в лепешку или того, что же будет потом? Со мной, с Деборой…
Если подумать, я был не таким уж и плохим человеком. Может, провидение подарит мне это тело, оставив жизнь еще разок?
Конечно, я часто нарушал закон, проворачивая всякие незаконные дела в сети, взламывал кое-какие базы данных… Но и помогал кому следовала!
Ага, возомнил себя Гудом Интернетовского леса! То еще достижение…
Но бывало также, что я обижал близких мне людей. И срывался на них из-за своих же проблем…
М-да, многовато получается прегрешений…
Никс затих. Видимо, я был достаточно убедителен на этот раз.
Достав левой рукой мобильник и приложив аппарат к уху, я продолжал держаться лишь правой ладонью, когда на том конце раздался голос моего верного помощника.
— Джексальд, сейчас я пошлю тебе свое местонахождение. Вызови сюда скорую через час, — сказал я ровным голосом. — Только не раньше, понял?
— Вам плохо, мистер Никс? — переполошился парень.
— Просто сделай, как я говорю, — ответил, не вдаваясь в подробности. — Я на крыше высотки, откуда ты получишь сигнал.
— Конечно, сэр, — растерянно согласился он.
Выполнив задуманное, я крепко сжал ладони, которые слушались теперь только меня, и еще сильнее вцепился в холодный металл перил. Главное держаться!
Время тянулось очень медленно.
Должно быть так бывает всегда, когда ждешь судьбоносного свершения. Я слабел. Однако голос Мартина исчез окончательно, как и его попытки вернуться. Тогда я перелез, наконец, обратно на крышу, устраиваясь на жестком бетоне.
Но на душе было легко, наступил полный покой. Как бы странно это ни звучало для того, кто борется за жизнь.
Однако я знал, что Никс больше не причинит ей вреда, и это главное. Перед глазами появились нежные черты лица Деборы. Она вновь и вновь повторяла мне своим мягким голосом:
"Я полюбила тебя, кем бы ты ни был".
Как жаль, что я не встретил ее раньше, когда был еще самим собой, и пока Дебора еще не связалась с этим Никсом…
Закрыв глаза, я стал ждать. И эти секунды были самыми страшными в моей жизни. Силы покидали меня. Постепенно я впал в полузабытье. А потом сквозь дремоту услышал чьи-то крики, за которыми последовала абсолютная тишина… и темнота…
— Ты проиграл Никс, — последнее, что проговорил я напоследок.
Эпилог.
Небольшой аккуратный двухэтажный домик с черепичной крышей был окружен прекрасным садом. Рядом журчал ручеек, а воздух был так свеж и чист, что, побывав тут хоть раз, сложно было заново привыкнуть к городскому шуму. А если это и удавалось, то далеко не сразу.
Ферма была расположена здесь же, совсем близко от домика, в котором каждое утро Дебора Никс просыпалась с первыми криками петухов. Она сама следила за всем хозяйством, которое, к слову сказать, процветало как никогда раньше.
За довольно короткий срок это сказочное место по праву заслужило добрую славу во всей округе. И жители окрестных деревень и даже городов специально приезжали на ферму Деборы Никс, чтобы купить самого свежего парного молока, настоящих сливок, деревенских яиц, а также чтобы просто испробовать самых вкусных во всей области фруктов и овощей.
А самой главной особенностью фермы Никсов были многочисленные сорта сыра, которые готовились тут же и ценились из-за их специфического, неповторимо насыщенного вкуса, будь то сыр с белой плесенью на поверхности, обычный малосольный жирный или желтая ячеистая головка. А еще тут можно было приобрести впрок различные закрутки и даже варенья и джемы.
Деревенский воздух и продукты пошли на пользу и тете Рози, которая теперь жила неподалеку, в соседнем доме вместе со слегка поправившейся Дженни, весело бегающей по дворам с местными мальчишками и девчонками.
Всяк приезжающий сюда сразу замечал, что это не простое место. Хозяйка искренне любила свою ферму и вложила в нее всю теплоту своей одинокой души. Души, которая, наконец, обрела покой.
Лишь тоскливыми вечерами, когда Дебора сидела перед камином, закутавшись в теплую шаль и подолгу смотрела в любящие глаза Итана на портрете Мартина Никса, подаренного ей Сэмом, ее охватывала нестерпимая тоска по единственному.