Бурый выругался вполголоса и шагнул к мосту.
– Ты куда? – крикнул Дэн и эхо заметалось по ущелью «да-да-да».
– За молоком! – сердито оглянулся Бурый.
– С ума сошел? Надо сесть на скамью! – и Дэн метнулся к ней и послушно, как ребенок, которому мама велела сесть, устроился на сидении. Бурый посмотрел на него с презрением:
– Ты что, из детского сада? Я не собираюсь играть в этот бред. И так уже темно, хрен доярку эту козью отыщем.
И он двинулся к мосту. Дэн недоверчиво смотрел на него. Рядом с его лицом бился колоколец.
Бурый не сразу шагнул на мост. Сперва он встал прямо перед ним, лучом фонаря наметил прямую линию и пошел вперед. И немедленно упал, выпустив фонарь.
– Come back! – заорал Дэн и вскочил на ноги. – Come back now!1
По противоположной стене ущелья метнулся луч падающего в бездну фонаря. Бурый неподвижно лежал прямо на мосту. Через пару секунд он принялся ползти назад, неловко перебирая ногами. Когда он отполз не менее чем на метр от моста, то медленно поднялся и подошел к скамье. Колени у него заметно тряслись.
– Идиот! – с ударением на первый слог сказал Дэн. – Ведь сказано же…
Бурый опустился рядом с ним на скамью. Покосился на раскачивающийся на ветру колокол. Облизал сухие губы и произнес:
– Ни фига себе сходил за хлебушком…
– Мы, вроде, за молоком? – посмотрел на него Дэн. В бледном свете луны Бурый был белым, как мел.
– Не важно, – устало отмахнулся Бурый. – Чего рассказывать-то ему?
– Зачем пришли, то и рассказывать. Okay, я скажу.
Он немного помолчал и принялся неуверенно говорить:
– Здравствуй, дух старого… Как это слово?
– Говори «пастуха», – отозвался Бурый, тупо глядя во мрак.
– Здравствуй, дух старого пастуха… Мы здесь проездом. Остановились внизу и… И хотели купить в твоем ауле немного молока. Мы не хотим ничего плохого. Да… И, пожалуйста, не сердитесь на моего друга.
Он помолчал и, ткнув локтем Бурого, яростно прошептал:
– А ты что сидишь? Скажи ему что-нибудь!
Бурый покосился на болтающийся колокол, вытер пот со лба и негромко и хрипло сказал:
– Я просто хотел угостить молоком мою девушку… – он немного подумал и добавил: – Я не хотел нарушать правила. Я…
– Он дурак! – закончил за него Дэн и спросил: – Ну, пойдем?
Но они не сразу поднялись со скамейки. Они уже продрогли на ветру, но еще минут пять просидели, прислушиваясь к глуховатой трескотне колокольца. Потом встали и подошли к мосту.
– А, может, обратно пойдем? – предложил Дэн.
– Ну, уж нет, – упрямо помотал головой Бурый. – Как я Стелле в глаза смотреть буду?
– Так она же не узнает.
– Ерунда. Зато я знаю…
И Бурый первый шагнул к мосту. Дэн с ужасом смотрел на него. Бурый осторожно подошел к кладке, собрался с духом и поставил ногу на камни. По-прежнему посвистывал ветер, позади зловеще бился на своей палке колокол. Бурый медленно пошел вперед.
Мост и впрямь был невелик. Но не семь шагов пришлось сделать Бурому, а все 15 мелких, неспешных шажков, пока он не оказался на той стороне. Он обернулся и, не меняясь в лице, стал ждать друга.
Дэн перекрестился на свой католический лад – мелко и слева направо – и подошел к мосту. Он сделал первые два шага, потом опустился на четвереньки и уже таким способом преодолел мост. Поднявшись на той стороне, он сказал Бурому, молча и хмуро смотревшему на луну:
– Don’t tell about this to Maria2. Или я тебя убью.
И они двинулись по тропинке к скале.
Пройдя узким извилистым ущельем метров 30, они вышли в небольшую горную долину, освещенную луной. Здесь было тихо и внизу, то тут, то там горели окна домов.
Как и повсюду на Кавказе, дома были обнесены внушительными каменными заборами, поэтому, когда друзья спустились в аул, огоньки исчезли.
– Вот же блин, – пробормотал Бурый. – Приперлись к людям за полночь.
– Еще десяти нет, – отозвался Дэн, но Бурый не слушал.
– …Выйдут сейчас эти козодо́яры, наваляют нам, да еще сами, вместо своего пастуха, спихнут в пропасть.
– Shit… – вполголоса сказал на это Дэн и тут взлаяла за ближайшим забором собака. Ей начали вторить остальные по всему аулу. Через минуту стоял такой лай, что о былой тишине невозможно было даже подумать.
– Дождались, – сказал Бурый и повернулся лицом в ту сторону, откуда они пришли, размышляя, не вернуться ли. Но тут дверь в воротах напротив отворилась и на улице оказался человек.