На заводе Форда мы осмотрели сборочный конвейер, цеха проката и штамповки. Интересно, что на одном конвейере шла сборка четырех разных типов легковых автомобилей. Ведущие американские фирмы считают теперь необходимым выпускать разные машины. Это вполне возможно на одном конвейере, ненамного увеличивает стоимость машины, но «разнообразие украшает жизнь, а автомобиль нужно не только изготовить, а и продать!». В стране, где в год выпускается до 10 миллионов легковых автомобилей, это, по-видимому, не так просто. Но они с этой задачей в то время справлялись — по их данным, время от изготовления автомобиля до его продажи не превышает 60 дней.
Во всех этих цехах не чувствуется суеты и нервозности, но зато и ни единой секунды простоя — чувствуется четкий интенсивный производственный ритм. Оператор прокатного стана, с которым нас познакомили, этому очень обрадовался, но тут же отвернулся и сел за пульт управления — работу останавливать нельзя! Он ее прервал, наверное, не более чем на 5―10 секунд. Эта высокая интенсификация труда дает, конечно, требуемый производственный эффект, но и изнашивает человека до предела, зачастую превращая его в живого робота. Однако рабочее место столь дефицитно в современной Америке…
За обедом (ленчем) мы встретились с руководством автомобильной компании «Крейслеркорпорейшн» и имели несколько большую возможность поговорить с ними. После обеда они продемонстрировали нам одну из своих автомашин — гоночную машину «Супербёрд» с двигателем мощностью 500 лошадиных сил.
К вечеру мы перелетели самолетом в Вашингтон, чтобы успеть на прием в советское посольство.
На этом приеме меня познакомили с доктором Г. Сиборгом (председателем комиссии по атомной энергии), доктором Р. Пейном (директором НАСА), встретился опять с Р. Сименсом (министром ВВС).
В интересной беседе с доктором Пейном обсуждались вопросы космических работ. У нас оказалось общее мнение о возможных направлениях дальнейшего развития космической техники: орбитальные станции на низких околоземных орбитах, с большим экипажем и большим временем существования (порядка нескольких лет); астрофизические обсерватории, предназначенные для исследования вселенной из космоса, совершающие полет на расстояниях в несколько сот тысяч километров от Земли (чтобы уйти от радиопомех и от мешающих ориентации гравитационных моментов и избежать попадания в тень Земли во время измерений из соображений стабильности теплового режима); межпланетные пилотируемые корабли для полетов к Марсу и Венере; корабли, базы и другие средства для методического исследования и освоения Луны; автоматические аппараты для исследования ближних и дальних планет солнечной системы и околосолнечного пространства; прикладные околоземные аппараты для обеспечения связи, навигации, службы погоды и т. п. Доктор Пейн сказал, что он также считает наиболее перспективными астрофизические обсерватории.
Конечно, отсутствие атмосферы, очень большие экспозиции, наконец, возможность создания в условиях невесомости огромных инструментов (радиотелескопов с диаметром зеркала порядка километра), построения радиоинтерферометров с базами порядка сотен тысяч километров (например, одна приемная антенна на Земле, другая на борту станции) позволят увеличить разрешение астрономических инструментов (по сравнению с имеющимися сейчас) на два-три порядка (то есть примерно в 100―1000 раз) и, следовательно, получить новую необычную информацию о вселенной, в которой мы живем.
В ответ на вопрос он сказал, что считает реальным срок 1985―1986 годы для осуществления марсианской экспедиции при условии решения в 70-х годах трех генеральных задач: создания орбитальной станции с временем существования около двух лет, транспортного корабля многократного использования для связи Земля — орбита и ядерного двигателя.
Конечно, хорошо бы иметь транспортный корабль многократного использования, и еще более соблазнительно было бы создать мощную ракету-носитель многократного использования (и главное, сейчас понятно, как это сделать!), но почему это обязательное условие для осуществления марсианской экспедиции? Складывалось впечатление, что они (США) при рассмотрении проектов марсианской экспедиции отдавали предпочтение ядерным двигателям большой тяги. Почему? Доктор Пейн ответил: дело в том, что прототип такого двигателя — «Нерва» — уже вышел на стендовые испытания, и испытания идут успешно. В ответ на ироническое замечание о том, что нельзя так несерьезно решать столь серьезный вопрос — разве можно решать вопрос об энергетике марсианских межпланетных кораблей, работы, рассчитанной на десятилетие (проектирование, создание, отработка и полеты!), по такому преходящему фактору, как время выхода двигателя на стендовые испытания, доктор Пейн засмеялся и сказал: «Конечно, мы работаем и над плазменными электрореактивными ядерными двигателями малой тяги, и достаточно интенсивно. Возможно, в марсианских кораблях будет какой-то симбиоз ядерных и плазменных двигателей».