— Твой Пётка знал…
Енина перебила Котта:
— Подумай про Альду, мне не хотелось рисковать вами обоими. Через сколько мы уже придем?
— За тем холмом Урфриг.
Котт указал на не самый близкий бугорок. Но чародейку это порадовало. Хотя бы в пределах видимости.
— Ваше Величество, — к королю подошел один из солдат. — Сумерки сгущаются слишком быстро, не к добру это.
— Ты прав, Ерган, — подтвердил Котт. — Будьте готовы. Отправь в разведку пару воинов, мы пока остановимся на привал.
— Нет, — зажглась Енина, — осталось всего ничего до замка. — Давай, поднимай своих воинов, идем домой!
— Нет, — отрезал король. — Нужна разведка и отдых. Остановись, — поднял руку король, когда Енина попыталась возразить. — Не спорь, это необходимо, поверь. Если они не отдохнут…
— Я поняла, — буркнула чародейка. — Тоже огляжусь пока.
Ведьма покинула молодого короля, сделав вид, что заинтересовалась местной фауной, хотя уже давным-давно уже все тут облазила и изучила. Добравшись до чащи, Енина уселась под березу и разревелась. Никто тут не услышит ее вой. Она всю душу вложила в свои слезы. Все-то не так и все-то у нее не получается. Талантливая чародейка, красивая девушка, много всего умеет и знает, и что? Сидит под трухлявой березой и воет. К чему все годы обучения? Муське под хвост! А красота и обаятельность ей для чего? Одна-одинешенька: ни поддержки тебе, ни крепкого плеча. Амэс, будь он проклят, и то не оказался рядом сейчас.
Что же за напасть такая? Отдается Енина своему делу полностью, колдует очень даже ничего! Неудача — да к дреяггху ее, стерву недружелюбную! Смеется Енина в лицо опасности, жизнью рискует, решения волевые принимает, но все равно в стороне всегда. Не в центре своей жизни. Вот бы оскалиться да всем неудачам глотку перегрызть, но знает Енина себя, знает, что силы кончаются. Знает Енина и то, что не с кем ей идти по жизни под руку. Подножки ставит каждый, кому не лень, пытается ее такую, на вид сильную, столкнуть с пути. Не выходит. Но только видят ее: очаровательную, сильную, бойкую — так сразу будто спесь сбить пытаются. Обижаются, ругаются, козни строят. И Енина знает, что сдается, понимает, что тяжело ей дальше так.
Именно поэтому к ней пришла Ринмория: неприятно красивая, стройная и каменно-холодная. Речи ее лились как благодать, как холодный ручей в плавящейся пустыне, как теплый снег после заморозка, как бокал вина после тяжелой битвы, как песнь во время войны, как доброе слово среди стены брани.
Енина и сама не поняла, почему ее ноги волочат вдаль от Урфрига, почему она идет по пятам Царицы. Она хотела расцвета своих сил, хотела оказаться нужной, а не виноватой во всем. Она шла за Ринморией и думала о том, как изменится мир, когда очистится от зла людей.
Ее заслуги оценила лишь она. Кто еще мог восхвалить ее два наивысших Потенциала? Кто-то разве восхищался ее виртуозным обращением с Магией?
Злодейка. Воровка. Коза. Уходи. Сжечь. Хамка. Прочь. Мерзавка. Негодяйка. Казню. Ненавижу. Хорошо без тебя. Стерва. Ты делаешь не так. Дрянь. Разлучница. Из-за тебя.
Слова мешались в голове. Но слезы иссушили другие.
Ты лучшая чародейка, что я встречала. Ты сможешь достичь небывалых высот. Я помогу. Женственная и красивая. Восхищаюсь тобой. Безупречное владение Магией. Неоценимая Сила. Крепкий дух. Невероятные способности. Свободная душа.
Только первые слова Енина слышала от союзников, вторые от Царицы. Поэтому ноги несли ее за Ринморией, поэтому разум затуманился. Енина слышала манящий шепот. «Со мной у тебя все будет хорошо». Поэтому шла и больше не сомневалась в правильности своих действий. Где-то там, с Царицей Ночи, ей точно будет хорошо. Она будет нужна.
Глава 31
Неизвестный мор охватил деревню Фисгули. Жители один за другим валились с ног. Причем буквально. Ты беседуешь с симпатичной девчонкой — раз — и она упала, бьется в конвульсиях и замирает, засыпает на три дня и больше не просыпается.
Голль одним из первых увидел как это происходит с людьми. В тот день он болтал о том о сём с миловидной Налей. Девушка нравилась ему, а потом ее внезапно не стало. Местные лекари не поняли, что произошло, но и не придали этому значения. Потом также ушел и отец Голля, тогда тоже не обратили на это внимание, только сказали, что у алкоголиков так бывает. Не связали между собой две смерти. Лишь через месяц после смерти Нали, в день, когда болезнь скосила два десятка жителей Фисгулей, отправили гонца к городскому лекарю. Поговаривали, что он чародей.
Потом слегла мать, за ней и Анолль. Голль чуть не умер с горя, сидя у постелей полумертвых любимых. И приехала она: молодая черноволосая лохматая девчонка с безумными глазами, обильно раскрашенными углем. Пухлые черешневые губы похабно скривились в усмешку.
— Это ты лекарь? — выдавил из себя Голль. А у самого сердце готово было выскочить из груди. Он зацепился взглядом за серебряные кольца, что блестели в ушах незнакомки. Они так шли к ее остро очерченному лицу. Ее мрачная могильная одежда немного пугала парня, но тот взял себя в руки и осмелился заглянуть в ее тяжелые глаза.
— Вроде того, — не смотря на него ответила девушка, с интересом оглядывая хату.
— Ты сможешь им помочь? — Голль постарался заглушить в себе неизвестно откуда взявшееся влечение к девушке. Как он может вообще допустить мысль о владении ею, когда его мать и сестра лежат при смерти.
— Могу, — вот и она на него посмотрела, оценила с ног до головы, не сбрасывая нахальной полуулыбки. — Но только одну из них.
— Почему? — воскликнул парень. — Я думал, ты лекарь или чародей и можешь все!
— А я и могу.
— Сделай так, чтобы они обе жили!
— Хорошо, тогда за одну умрешь ты, а за другую придется найти еще человека.
Она не отрывает взгляда. Он не может осмелиться, только мямлит:
— Это бесчеловечно.
Девчонка ухмыляется и идет к выходу.
— Постой! Ты ничего не сделаешь?
— Я предложила свои услуги, ты отказываешься. Мне больше нечего здесь делать. Бывай!
До чего хладнокровная, и нет ведь в ней ни капли жалости к больным. Не хотелось Голлю, чтобы она уходила. Душа разрывалась на части от неизбежности, желание остановить незнакомку смешалось с безысходностью. Вот отпустит он ее и больше никогда не увидит и спасти не сможет ни сестру, ни мать.
— Стой.
Девушка сделала одолжение и замерла.
— Матушка долгую жизнь прожила, — сказал он тихо. — Сестре жить да жить. Ее спаси.
— Хорошо, — ответила она. — Но нужно заплатить за услугу.
— Забирай все, что есть, — взмолился Голль. — Все отдам, дом, сбережения…
— Естественно, но нужно кое-что еще.
— У меня больше ничего нет, — опечалился парень.
— Конечно есть, — девушка приблизилась к постелям умирающих. — Давай присядем.
Голль опустился на старый табурет, девушка села на лавку.
— Мое имя Асирам. Я богиня, — Голль напрягся, а девушка продолжила. — Ты слышал обо мне?
Парень завороженно произнес:
— Да.
— Расскажи.
— Богиня Асирам — великое божество справедливости, возмездия и правды. Она почитаема во всей стране, ее храм находится в дне пути от Фисгулей. Мы с сестрой ставили свечи во благо твое.
— Брехня, — сплюнула на пол Асирам. — Вы все поклонцы Гарелия, так вот он только не приходит вам на помощь. А я пришла. Теперь послушай. Мне плевать, как ты сделаешь то, о чем я прошу. Выпрыгни из кожи, сдохни, роди козу, ха-ха, плевать мне, но сделай. Твоя сестра придет в себя через сутки после моего обряда.
Болезнь, что овладевает деревнями, называется ляс. Она не изучена здесь, но я кое-что о ней знаю. Лекарства нет, благодаря мне оно появится. Позже. Но пока мне придется истреблять те поселения, где свирепствует эта погань. Твоя деревня будет сожжена. Ой, нет, не гляди так на меня, ведь мне плевать. Думай о сестре. Если ты не исполнишь мои требования, то она сдохнет.