- Вот тебе, получи! - прорычал он. - На всю жизнь запомнишь тот стаканчик, который отшиб у тебя память... Ну, шире ноги, фройляйн Шютц!
Ганс, метавшийся по чердаку, едва не вывалился в люк. Лишь в самый последний момент он схватился за его края и отпрянул от отверстия. «Лизхен, Лизхен...» - повторял он.
- Мы развлекаемся, забыв, что скоро рассвет, - раздался гнусавый голос Андреаса. - Этак мы можем не успеть разделать второй труп! Давайте-ка лучше бросать кости. Перво-наперво разыграем правую руку...
Писарь снова заизвивался и застонал, но его быстро угомонили несколькими увесистыми ударами палкой. По полу со стуком покатились кости.
Внезапно на заднем дворе прокричал петух. Слепцы замерли.
- Я так и знал, - прошептал Андреас.
- Заклинания больше не действуют! - проговорил Руди.
- Вы слишком долго возились с этим дураком Шютцем и потеряли драгоценное время, - раздражённо сказал Гюнт. - Давай, Зиберт, продолжай скачку, коли начал, и по-быстрому уберёмся отсюда.
- Хорошо бы сначала обыскать дом, может, здесь золотишко припрятано, - сказал Николаус и двинулся вдоль стены, ощупывая руками все попадавшиеся ему предметы.
Слепцы разбрелись по дому. Зиберт, взгромоздившийся на Шютца, дёргался всем телом и сладострастно стонал.
Внезапно слепцы притихли, навострив слух.
К дому приближались три крестьянина из ближней деревни, нанятых Гансом для ремонта хлева. Послышался громкий голос одного из них:
- Что-то не выходит встречать нас хозяйка! Ещё спит, что ли?
- Хозяин точно спит, - отозвался другой голос. - Вчера, я слышал, он ездил в город. Небось теперь не скоро прочухается!
- Даже печь не затопили - вон труба не дымит, - говорил третий. - Не поесть нам сегодня свежего хлебушка...
Слепцы ринулись к двери, толкая друг друга.
- Стойте! - зашептал Килькель. - Неужели мы так и бросил это здоровое, сильное тело? - Он подскочил к писарю. - Возьмём его с собой! До полуночи спрячем где-нибудь в лесу, а в полночь задушим и поделим!
- Нас увидят с ним, - возразил Руди.
- А может, Килькель прав? - поддержал товарища Николаус. - Ведь теперь не скоро нам представится случай убить человека и произнести над трупом заклинание. Магические формулы действуют только при молодой луне и при особом сочетании звёзд, а оно бывает далеко не каждый год...
Гюнт обернулся к нему.
- Ты получил сегодня новую ногу?
- Получил.
- Ну и хватит с тебя.
- Но мне ещё нужны новые голова, торс и левая рука!
- А сгореть живьём на костре не хочешь? Убираться надо отсюда, пока они ещё далеко... - Гюнт задержался возле писаря. - Заодно мужика надо зарезать, чтоб не болтал...
И он дважды всадил Герштеккеру в грудь нож.
- Нужное сочетание звёзд бывает даже не каждые десять лет... - стонал Шютц, выходя из дома последним. - Кто скажет, сколько ещё мне придётся обходиться гнилой культёй вместо руки?
- А мне - грудью, на которой свалялась кожа и из прорех торчат голые рёбра? - подхватил Андреас.
- Тише вы, чёрт бы вас всех побрал! - зашипел на них Зиберт. - Молитесь сатане, чтоб нас не заметили!
Он шёл впереди, ведя ватагу к тропе, которая ныряла в тень под раскидистыми дубами. Его палка ловко ощупывала дорогу. За него цеплялся Гюнт, который на этот раз не стучал колотушкой; за Гюнтом хромал Килькель; Руди, очень довольный своей новой левой рукой, впился ею в плечо бредущего перед ним Николауса; за Руди шёл Андреас; замыкал процессию широкозадый неуклюжий Шютц, постанывающий и поёживающийся.
Слепцы скрылись за деревьями в тот момент, когда на противоположной стороне поляны показались молодые работники.
Беззаботно посвистывая, молодцы распахнули калитку и вошли во двор. Тут им сразу бросилось в глаза мёртвое тело, в котором они узнали хозяйку дома. А вглядевшись в труп, они побледнели: тело было раздето догола, и там, где должны были находиться дородный женский живот и бёдра, желтел худой, иссохшийся, изборождённый застарелыми язвами живот, производивший чудовищное впечатление своей жуткой несовместимостью с остальным телом. Но особенно поражали дряблые мужские органы, висящие между худыми бёдрами хозяйки!
Работники попятились, не сводя глаз с уродливого трупа. Не осмеливаясь приблизиться к мертвецу, они двинулись вдоль забора и, дрожа от страха, вошли в дом. В дверях они остановились, поражённые ещё больше. На лавке лежал труп, сочившийся кровью, а на полу распласталось что-то совсем уж невиданное: безголовое человеческое тело, словно составленное из частей других тел. Ноги и руки его высохли, кожа растрескалась, в гнойных ранах на животе чернели выступающие кишки. Мертвец казался выходцем из преисподней, страшным порождением Сил Тьмы, явно посетивших нынешней ночью этот уединённый дом.